КОСМОПОЛИС

- Да.

- Но есть кое-что еще. Ты знаешь, что иена не может больше подниматься. А если ты что-то знаешь и не действуешь соответственно, значит ничего не знал с самого начала. Есть такая китайская мудрость: говорить что знаешь и не действовать, означает ничего не знать.

Он любил Вию Кински.

- Отступиться сейчас не будет верным решением. Это будет то же самое, что и в жизнях других людей. Пересказ осмысленного текста, который хочет, чтобы ты верил в существование честных реальностей, понимаешь, которые можно отследить и проанализировать.

- А на самом деле что?

- Который хочет, чтобы ты верил в существование тенденций и сил, которые можно предугадать. А на самом деле все происходит в случайном порядке. Ты знаешь математику и другие дисциплины, да. Но в конце концов ты имеешь дело с системой, которую невозможно контролировать. Это все истерия на высоких скоростях, день за днем, минута за минутой. Люди в свободном обществе не боятся отклонений. Мы сами создаем себе безумие, общественные волнения. Все это из-за думающих машин, над которыми мы не имеем полную власть. Наше безумие в основном почти незаметно. Это просто то, как мы живем.

Она засмеялась. Да, он восхищался ее талантом говорить обоснованно, понятно и убедительно, но без конкретной концовки своей речи. Это то, чего он от нее хотел. Хорошо сформированные мысли, провоцирующие других высказывания. Но в ее смехе было что-то грязное, презрительное и неприятное.

- Конечно ты это знаешь, - сказала она.

И да и нет. Не до такой нигилистической степени, где все суждения оказываются необоснованными.

- На каком-то очень высоком уровне все же есть порядок, - сказал он, - схема, которая хочет, чтобы ее увидели.

- Тогда тебе надо увидеть ее.

Он слышал голоса, доносящиеся издалека.

- Я всегда видел. Но на этот раз она от меня ускользала. Мои эксперты боролись и уже собираются сдаться. Я работал над этим, спал и бодрствовал в работе. Между рыночными сдвигами и природой есть много сходств.

- Эстетическая сторона взаимодействия.

- Да. Но в этом случае я начинаю сомневаться, что смогу найти сходство.

- Сомнение? Что это такое? Ты не веришь в сомнение. Ты мне об этом говорил. Сила компьютера исключает все сомнения. Все сомнение исходит из прошлого. Но прошлое исчезает. Мы когда-то знали прошлое, но не будущее. Но все меняется, - сказала она, - Нам нужна новая теория времени.

Дорога, ведущая в северную часть города, наконец освободилась, но вскоре снова образовалась пробка и машина застряла в маленьком пространстве на перекрестке Седьмой Авеню и Бродвея. Теперь он отчетливее слышал голоса людей, прорывающихся через скопление машин. Толпа бежала в его направлении, некоторые выходили на проезжую часть, некоторые оставались на тротуаре. Испуганные, сбитые с толку люди и пенопластовая крыса высотой в двадцать футов.

Он снова высунул голову из люка на крыше машины и начал наблюдать. Что происходит? Трудно сказать.

Две улицы будто слились в одну, машины были заблокированы и везде кишели люди. Пешеходы бежали по скрещивающимся улицам, прорываясь через линию бегунов. Хотя, это была даже не линия, а просто кривая. Там были бегуны и те, кто пытались бежать, выискивая свободное пространство, руками расталкивая запутанные тела людей.

Он хотел понять, отделить одно от другого, посредством внимательного наблюдения. На улице звучали клаксоны и сирены, а над головами толпы - многочисленные крики. Из-за этого труднее было что-либо рассмотреть.

Он смотрел в южном направлении, туда, где находилось самое сердце Таймс Сквер. Он услышал звон разбивающегося зеркала, осколки которого упали на асфальт. Перед центром Насдак, в нескольких кварталах отсюда, проходили общественные беспорядки. Формы и цвета изменялись среди медленного движения тел. Целая толпа людей прорывалась к выходу. Он представил каково находиться внутри этого сумасшествия, среди людей, бегущих по галереям, украшенным информацией. Они бы ворвались в диспетчерские, разбили бы видеоэкраны и настенные часы.

Прямо перед ним люди покупали уцененные билеты. Большинство из них все еще стояли в очереди, чтобы не потерять свои места. Это было единственное на данный момент негрубое и незапутанное зрелище.

Голоса звучали монотонно, через мегафоны, с той же интонацией, что и у тех парней в забегаловке. Пенопластовая крыса, которую несли четыре или пять мужчин в костюмах грызунов, была уже на тротуаре и направлялась в его сторону.