КОСМОПОЛИС

Но ему приятно было видеть этого человека мертвым, лежащим в грязи. Репортер все время повторял слово "дача". Он стоял к камере под таким углом, чтобы виллу Кагановича, его дачу, было видно, через аллею между сосен. На другом экране комментатор смутно намекала на подозрительных коллег по бизнесу, анти-глобалистические группировки и местные войны. Затем она заговорила про дачу. Он был найден мертвым перед своей дачей. В этом слове они искали безопасности, уверенности в себе. Это было все, что они знали об этом человеке и о преступлении, что-то русское, то, что он был найден мертвым перед своей дачей под Москвой.

Эрику нравилось видеть его там, с немеренным количеством пулевых ранений в теле и голове. Это было какое-то тихое удовлетворение, как гора с плеч. Смерть Николая Кагановича расслабляла его. Этого он не сказал Кински. А потом сказал. Почему бы и нет? Она была его главой по теории. Вот пусть и теоретизирует.

- Твоя гениальность и враждебность всегда были полностью связаны, - сказала она, - Твой разум всегда замышляет что-то плохое по отношению к другим. Думаю, то же самое делает и твое тело. Вражда между людьми - это на всю жизнь. Ведь он был для тебя соперником в каком-то смысле, не так ли? Возможно, он был физически силен. Он был слишком индивидуален. Много денег и женщин. Достаточно причин, чтобы чувствовать эйфорию, узнав о его ужасной смерти. Всегда, всегда есть причины. Но не пытайся их найти. Он умер, чтобы ты жил.

Машина достигла перекрестка и остановилась. Множество туристов пытались протиснуться через "театральный" район. Они двигались толпой, заходя в большие магазины и выходя оттуда с тележками для покупок. Перед кассами, где продавали дешевые билеты на бродвейские шоу, сформировалась очередь в виде изогнутой линии. Эрик смотрел, как люди переходили улицу: ошеломленные, в тени богов нижнего белья, украшающих высоко вздымающиеся рекламные щиты. Это были бесполые люди, не имеющие потомства, зачарованные женщины в мужских шортах и мужчины, с вечным сексуальным возбуждением.

Тяжелые грузовики направлялись в центр города, покачиваясь по дороге, где находился "одеждный район", или же в мясокомбинат, и никто их не замечал. Они увидели англичанина, продающего детские книги из картонной коробки. Эрик подумал, что все эти люди одинаковы, эти двое и старый китаец, делающий акупунктурный массаж, и команда ремонтников, прокладывающих волоконно-оптический кабель, с гигантской желтой катушки, через люк. Он думал о скоплениях машин, дни и ночи стоящих бампер к бамперу, о красном и зеленом цветах на светофоре, о неподвижности вещей, которые уже стареют, хотя этого никто и не замечает. Они увидели, как старик делает терапевтический массаж женщине, сидящей на скамейке, прижавшейся лицом к подушке. Они прочли надпись, написанную от руки - избавление от усталости и паники.

В этом новом, будто бы жидком, окружении такие вещи, как гравитация и время упорно продолжали существовать.

Англичанин, опустившийся на колени, говорил: "Я не спрашиваю, где вы взяли деньги, так что не спрашивайте где я взял свои книги". Они остановились и посмотрели на него, обратив внимание на картонную коробку. Старый китаец стоял выпрямившись, растирая акупунктурные точки женщины, большими пальцами рисуя линии за ее ушами. Эрик смотрел, как люди останавливались около пункта обмена валюты на юго-восточном углу улицы. Это побудило его открыть люк в машине и высунуть голову наружу, чтобы беспрепятственно рассмотреть экран с курсом валют, на здании напротив. Иена все еще поднималась в цене по отношению к доллару. Он снова уселся на откидное сидение, лицом к Кински, и в общих чертах рассказал ей о сложившейся ситуации. О том, что он занял некоторую сумму в иенах, используя деньги для сложных спекуляций на фондовой бирже и что это даст большую прибыль.

- Прошу тебя. Мне непонятен смысл этого.

Но чем выше поднимается курс иены, тем больше денег ему понадобится, чтобы оплатить кредит.

- Стой. Я запуталась.

Он сделал это, потому что знал - иене уже некуда подниматься. Есть уровни, которых она не может достичь. И на бирже об этом знали. Конечно, цена валюты иногда колебалась, но в какой-то момент это всегда прекращали. Даже сама иена знала, что не может больше подниматься. Но поднималась, снова и снова.

Она держала рюмку водки между ладоней, пока думала. Он ждал. На ней были кожаные туфли и белые носки.

- Ты бы поступил мудро, если бы решил отступиться. Тебе это уже советовали, - сказала она.