ОТ ВЕТРА ГОЛОВЫ

Я едва не завыл с горя.

Больше всего на свете мне сейчас хочется провалиться сквозь землю. Пронзить все преисподние миры. И выпасть из галактики прочь. И где-то на другом конце Вселенной начать своё существование с полного нуля…

Да, я начну всё с начала.

(Вместо эпилога)

– Каюсь в отречение от последнего российского императора!

– Господи-и-и поми-и-и-луй!

– Каюсь в безбожие и атеизме, – продолжает глухой, с надрывом, баритон отца Мелхиседека.

И опять хор тянет:

– Господи-и-и поми-и-луй!

На заднем плане заунывно играет синтезатор.

Звонит телефон. Как раз в тот момент, когда отец Мелхиседек совсем глухим голосом, как бы стесняясь, произносит:

– Каюсь в услаждение блудными помыслами, каюсь в женопоклонничестве, в поклонение нечестивому престолу блудницы вавилонской.

– Господи-и поми-и-луй!..

Приглушив звук магнитофона, снимаю трубку:

– Аллё.

На том конце провода, сквозь хрипы и равномерный космический свист звучит голос Ивана. Как с другой планеты. Ушам своим не верю!

– Аллё! Аллё! Братишка, ты меня слышишь?

– Да слышу, слышу! Иван, ты что ли?

– Я! Слушай, приезжай ко мне на приход. Если не занят… Или ты в Москву опять? Да, кстати, людей Розы Мира нашел?

– Нет, не нашел, – вздыхаю я. – И в Москву не еду.

– Так давай ко мне на приход! Не пожалеешь, честное слово, – не унимается Иван.

Вот заладил – приход, приход, какой ещё приход? Не наркомановский же, церковный что ли… что за бред. Хотя… всё может быть.

– Погоди. Ничего не понимаю. Какой приход? Куда приезжать?

– Ах, да, ты же не в курсе, прости, – произносит Иван и в этот момент в трубке исчезает космический свист и почти пропадают хрипы.

– Вадик, я попом стал, – бьёт прямо в лоб Иван. – Я теперь отец Иван, батюшка. Полноценный поп Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

– Ничего себе, вот это новость! – выдыхаю я. А сам с удивлением обнаруживаю, что почему-то совсем не удивлён. Как будто так и должно быть! Бывший лидер «Редкой Религии» не может не стать попом. Раз с собой не покончил. То есть, у Ивана изначально было два пути: либо руки на себя наложить, либо стать священником.

В памяти всплывает наша давняя пьянка в кафе «под Украиной». Иван машет в воздухе руками, как птица, рассказывает мне о Боге и своем суициде.

Да он же готовый поп!

– Как так стал попом! Когда?! – спрашиваю больше для приличия.

– Братишка, долгая история, не по телефону.

– Но ты же тогда так бухал, – не унимаюсь я, – ну, когда мы последний раз виделись. Вместе, правда, бухали. Но ты был тогда, как не в себе. Помнишь хоть? Помнишь, как ты Цеппелину по физиономии заехал за то, что он сказал – Бога нет. Нет, может и надо было его по самодовольной бюргерской морде, но зачем ты при этом Аллах акбар кричал? А как ты собаку генерала Макашова изображал, помнишь?

– Да-да-да, – обрывает меня Иван, или отец Иван. Видимо, не совсем приятны ему эти вспоминания. – С этого, Вадик, всё и началось. У меня тогда такой жизненный тупик был. Такой тупик! Я только женился, ты помнишь, я тебе тогда говорил.

Да, точно, что-то припоминаю. Кажется, Иван говорил. Но так как-то всё скомкано. Он вообще очень не любит о своей личной жизни распространяться.

– Помню, такая неожиданная новость была.

– Вот, Вадик, женился, жена беременная, а средств существования никаких. Абсолютно никаких! Я же товарищ Никто. Ни профессии, ничего. Я к Николаю в общину. Помоги! Жена беременная, устрой, куда-нибудь на работу по своим каналам. У тебя же работают ребята из общины. А он мне говорит – устрою, только бросай жену и приходи ко мне в общину жить, и я тебя на очень хорошую работу устрою.

– Я говорю, как же я жену брошу, она ведь у меня скоро родить должна? И тут Николай выдаёт: кто должна родить, жена? Жена ничего не должна, рожает мужчина, ну, в духовном плане. Возьми, говорит, Библию и прочти: Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его.

– Вот, братишка, такие дела. Ушел я от Николая. Навсегда. Потом постился двенадцать дней и очень сильно молился: что мне делать, что мне делать, Господи помоги, помогите силы света! А потом как-то всё само собой случилось. Встречаю Михаила-художника и Ганса, прямо возле дома своего. А я уже слабый, падаю. Всё им рассказал. Они меня тут же за город повезли. К одному священнику. У него целый миссионерский центр. Ну и отсюда всё началось.

– Получается, ты без семинарии стал попом? – спрашиваю я. – Удивительно.