ОТ ВЕТРА ГОЛОВЫ

– Нет, вы потрогайте, – говорит нам Анатолий, – потрогайте, какие тёплые. Я же и зимой так хожу. И никогда не болею. Нет, вы потрогайте. Потрогайте, какие тёплые!

Что делать? Трогаем ноги Анатолия. Ноги как ноги.

– А после молитвы они ещё и розовые становятся, – продолжает тему ног Анатолий. Весь сияет. – Я ведь, раньше, когда с системой Иванова не был знаком и в Бога не верил, и такой свиньёй жил.

– Нет, вот вы не поверите, детей своих собственных раз в неделю обязательно порол. А теперь, как в Бога поверил, всех люблю, – Анатолий делает широкий жест руками, словно желает обнять весь мир, – вот вы не поверите, никому зла не желаю. Никому! Под одним небом живём, на одной земле. И дело не в том, что мы босиком ходим. Вот, Максим Петрович скажет.

Максим Петрович пожилой военный в отставке. Тоже последователь Иванова. У Максима Петровича густые брови. Глаза большие и круглые, как у филина. Максим Петрович внимательно нас разглядывает и говорит:

– Любите землю, по которой ходите. Любишь землю, значит, и людей любишь. Люди-то на земле живут. А больше ничего человеку и не требуется, кроме любви к земле своей.

– Вот вы, наверное, ищете Бога? – Спрашивает Максим Петрович у Ивана и, не дав Ивану и рта раскрыть, продолжает, – а Бог вокруг нас. Это Природа. Матушка-Земля.

– Одну минуту, уважаемый Максим Петрович, – Николай вздымает вверх огромный указательный палец, – вы с Богом соединяетесь или с природой?

– А что? – Максим Петрович удивленно щурится.

– А то, что если Бог, по-вашему, природа, тогда нам и Евангелие не нужно. Так как в другом, Небесном Царстве нет нужды. Всё здесь. В природе.

Николай прикладывает огромную ладонь к своей груди:

– Я, конечно, Иванова уважаю. Но не лучше ли сказать: через природу, по Иванову, я соединяюсь с Богом.

– Ну, я и говорю, – вид у Максима Петровича непонимающий. Тема Иванова закрыта.

Знакомимся с супругой Николая. Оказывается, это та самая дама, что встречала нас у ворот общины в наш самый первый приход к Николаю. Супругу зовут Римма. Она почти вдвое его моложе.

– Моя духовная жена, – говорит Николай.

У Риммы холодное лицо. Острые скулы. Стальные глаза и прижатые к черепу маленькие уши. Говорит она мало, если говорит, то коротко и отрывисто. Не женщина, а какая-то немецкая овчарка. Впрочем, о вкусах не спорят.

Расходимся. Обещаем Николаю приходить в общину регулярно. При выходе ещё два знакомства – Константин и Наташа.

Столкнулись в дверях. Константин выглядит, как интеллигент из советских фильмов: худой, белобрысый, в очках, под мышкой книга. «Тише воды, ниже травы». Застенчиво представляется: «Константин».

Наташа, полная противоположность Константину. Именно она приставала к Николаю с проектом бесплатной раздачи хлеба. Наташа – пучок энергии. Трудно понять, какого она роду-племени. Черные, как смоль, волосы. Светло–серые, со стальной дымкой, глаза. Широкие, монгольские скулы. Да и глаза чуть раскосые. А нос с характерной горбинкой. И тонкий, кричащий рот.

Говорит Наташа быстро. Слова выбрасывает на глубоком, страстном выдохе. И вся движется. Делает жесты руками и головой.

Наташа хватает меня и Ивана под руки. Смеётся. Идём в сторону проспекта Ленина: по бокам я и Иван, посередине Наташа. Константин плетётся сзади, и скоро о нём мы забываем.

Наташа безостановочно говорит. Расхваливает Николая. Оказывается, всё началось с кружка будущих контактёров. Они искали контакта с Шамбалой. Но тут появился Николай. Поставил всё с ног на голову. Все стали его учениками, потому что Николай – рожденный свыше мудрец.

Зашла речь о говорении на иных языках. Я не удержался:

– Смысла никакого в этих «халя-маля» не вижу. Язык же несуществующий. Мертвый. Магией пахнет. А магия корыстна и утилитарна по самой своей...

Наташа ставит мне подножку. Так неожиданно. Едва не падаю «фейсом в асфальт». И упал бы, если б Иван меня не поддержал за руку.

Наташа хохочет и легонько тычет пальцами под мои ребра.

– Возможно, тебе будет дан дар мудрости, – говорит Наташа со стальным блеском в глазах. И снова смеётся. – Приходите к нам ещё. Николай ваши души давно ждет. – Наташа хватает меня за руку. Выдыхает в лицо, – придёте?

– Придём, – говорю я, – только подножки мне больше не ставь.

– Так мне дух открыл, – говорит Наташа…

Едем с Иваном в троллейбусе.

– По-моему, она к тебе неравнодушна, – говорит Иван.

– Не в моём вкусе, – устало отвечаю я. Говорить мне не хочется. Думать тоже не хочется. Спать хочется. Слишком много впечатлений за сегодняшний день.