А.а. Ширинская - Бизерта. Последняя стоянка.

- Но он все еще здесь!

Несколько крупных булыжников, ступеньки под землю без крыши - это все, что осталось. Я вижу еще, как спускаюсь за Анной Петровной по лестнице в этот мир бесчисленных стеклянных банок на полках вдоль стен. Память об Анне Петровне живет в нескольких шагах отсюда: домик, который баба Муня для нее построила, устоял! Кокетливый и светлый, он совсем не похож на избу. Белой краской обрамлены многочисленные окна, узорный орнамент белых кирпичиков стен, кружевная зелень веток акации и множество желтых и красных цветов в палисаднике; все это носит отпечаток заботливого ухода. Давно уже умерла Анна Петровна, и дети ее, продав дом, куда-то уехали. Новая хозяйка приглашает нас войти, чувствуя во мне посетительницу из давно ушедших времен. Комнаты просторные, старинная изразцовая печь заменена радиаторами отопления. На буфете в столовой - графин в форме барана, который барин принес 100 лет назад, когда освящали дом. Садик вокруг дома дает овощи и фрукты. Несколько курочек прогуливаются под дружелюбным взглядом большой собаки по имени Динар. Хозяйка дома, принимающая нас с таким радушием и пирогами с вишней, снимает со стены гипсового, позолоченного ангелочка: «На память о доме».

Светлана Олеговна передает мне книгу «Свод законов» с пометками на полях, которую неизвестный мне юноша принес для меня:

- Из библиотеки судьи Насветевича.

Я чувствую теплую благодарность ко всем этим людям, которых даже не знаю. Они живут на землях усадьбы, память о которой еще теплится, и они хорошо понимают, почему я приехала.

В конце пустыря - кусок утрамбованной земли, покрытый колючками, - это все, что осталось от семейного кладбища. Из всех опустошений это - самое горькое.

Никакого присутствия не чувствуется на этой оскверненной земле.

Такой ли предвидел Иван, «сын цыганки», гибель создаваемого с любовью поместья?

Это здесь начинается спуск заросшей тропы, у которой маленький Шурик не раз видел старика, беседующего с большим рыжим лисом.

Оживают картины прошлого. Я вижу все, о чем вспоминает Наташа. По этой тропе Ольга Роговская каждое утро верхом спускалась к Донцу - всегда на одной и той же светлой лошади, - окруженная группой молодых всадников, это по той большой аллее несли Нику в кресле с залитой кровью грудью, и маленькая Наташа слышала, что он хотел умереть из любви к Ольге.

На этих зеленых берегах, на этих деревянных мостиках папа мальчиком встречал своих деревенских товарищей. И мы с Наташей тоже здесь: две маленькие фигурки, играющие в песке.

- Тогда так много песка не было, - говорит мне Наташа, указывая на песочницы детского сада.

Нам дана радость видеть окружающее глазами детства, и прошлое в эту минуту становится для нас реальнее настоящего. Я знаю, что мы это заслужили.

- Что вам делать в Лисичанске? Полдня достаточно, чтобы осмотреть школу №5, - говорили мне в Бизерте.

Теперь, видя размеры земель Рубежного, я хотела бы иметь время, чтобы походить по деревенским дорогам, по тропам в лесу вдоль берегов Донца. Мне хотелось бы подняться, шаг за шагом, по тропе в кустарниках, вновь пережить чувство странного одиночества и необыкновенной тишины того жаркого июльского дня 1918 года, когда впереди нас ждала полная неизвестностей жизнь

Мне хотелось бы побеседовать с жителями приземистых домиков с горбатыми крышами на другой стороне Донца, словно вкопанных в землю с незапамятных времен.

Везде задерживается память, я это вижу в глазах окружающих, слышу в отрывках фраз, долетающих до меня:

- Но все вас здесь знают!

- Моя тетя Марьюшка работала в большом доме…

- Моя мама стирала белье у счетовода фабрики…

- Но почему вы уехали?…

Скромная фигура появляется из-за поворота аллеи, пытается поцеловать мне руку. Как не расцеловать этого трогательного свидетеля времен, которые я упорно восстанавливала всю мою жизнь! И теперь, когда я у цели, мне не хватает времени!

Светлана Олеговна нашла время для встречи с людьми, которые, как и я, верят в силу прошедшего: «Настоящее без прошлого - это настоящее без будущего!»

Нас трое - историк, изучающий прошлое Донецкого бассейна, Наташа и я. Не чудо ли, что я узнаю историю Рубежного именно здесь, на земле, где 200 лет тому назад осели мои предки?!

Историк Владимир Иванович Подов назвал мне некоторых из них - они упоминаются в книге «Открытие Донбасса». Он даже дал мне адрес в Петербурге, где в областном архиве на улице Псковской хранятся 108 дел за подписью Марии Насветевич. Ученый-историк, он опасался ошибиться в именах. Когда он назвал Богдановича, Наташа оживилась: