Лидия Завадовская - Кун Киу. Нефритовая бабочка

Стоит признать очевидное: демоны умеют убеждать. И неважно, что они пытаются заставить вас продать: душу, тело или совесть - результат всегда один. Вы оказываетесь в полной заднице.

То, что на этот раз я серьезно вляпалась, я поняла сразу, как только вышла из кабинета Пхатти, исполняющего обязанности верховного демона Бангкока. И со временем неприятное чувство только усиливалось. Оно достигло своего апогея в день, когда мне предстояло встретиться с Луисом Каро - именно так звали человека, кому, как видно, на роду было написано сделать мою жизнь «интересной».

На выступление в клуб я пришла уже порядочно взвинченной. С утра я успела поругаться с хозяйкой квартиры, опоздать на репетицию и довольно сильно ушибить ногу, поднимаясь по лестнице. Прихрамывая, я прошла мимо Нуккида, моего старого товарища и человека Пхатти, на ходу буркнув что-то среднее между приветствием и пожеланием провалиться в ад вместе со своим демоном. Нуккид ограничился сдержанным кивком.

Вслед за мной в гримерку зашла Ради, тоже танцовщица и моя подруга в более спокойные дни. Мы с ней обменялись холодными улыбками - ей досталось от меня еще на репетиции.

- Встань у окна и скажи мне, когда он появится, - шепнула я, наклонившись к Нуккиду.

Мне ужасно хотелось взглянуть на Луиса Каро до того, как нас представят друг другу. Не то, чтобы это действительно могло что-либо изменить, просто неизвестность заставляла меня нервничать.

- Боишься, что потом не насмотришься? - противно осклабился Нуккид. - Предпочитаешь закрывать глаза?

Я ответила ему, как я надеялась, обжигающе-гневным взглядом. Мне хотелось верить, что Нуккид от него вспыхнет багровым румянцем и захлебнется в извинениях. Ничуть не бывало - его улыбка стала лишь шире. Правда, он все же присел на подоконник и стал наблюдать за происходящим на улице, как я и просила.

Хоть какое-то утешение - я больше не видела его наглой ухмылки. Мне предстал изуродованный профиль. Про таких, как Нуккид, говорят, что любить их может лишь родная мать. Но я знала, что у Нуккида нет матери. Он был круглым сиротой, подкидышем, и я оставалась единственным существом женского пола, которое не выказывало явного отвращения при общении с ним. Даже Ради, готовясь к выступлению, старалась держаться на расстоянии.

А, может, дело тут было не только во внешнем уродстве. Нуккид принадлежал к тем редким и, на мой взгляд, больным людям, которых все на свете приводит в величайший восторг и ажитацию. Невнимательный, туповатый и лишенный каких бы то ни было представлений о такте, он постоянно изводил меня своими неуклюжими подколками. Как правило, я просто отвечала ему тем же.

Конечно, только идиот мог не замечать, что нервы мои на пределе, и шутить как ни в чем не бывало, но ведь Нуккид и был идиотом. Обижаться на него было пустой тратой времени. Он никогда не извинялся и к тому же уже через пять минут начисто забывал обо всем, что успел наболтать, так что в конечном итоге извиняться приходилось уже мне - за злопамятность и необоснованное брюзжание. Я старалась относиться к нему, как к ребенку. Большому, вредному ребенку, от которого не было возможности избавиться.

Я вздохнула и начала переодеваться, в душе надеясь, что Луис Каро так и не появится.

- Смотри, вон он! Вон он! - спустя примерно час воскликнул Нуккид, тыча пальцем в грязное стекло.

Я поспешила к окну, придерживая на всякий случай рукой массивный плюмаж, которым занималась в тот момент. Ради опередила меня на несколько шагов, и мне пришлось протискиваться между ней и Нуккидом. Я успела увидеть лишь спину стремительно промелькнувшего мимо человека в белом костюме и шляпе.

- А он ничего, - сказала Ради. - Заметила, какие у него очки?

Очков я, разумеется, не видела, но все же неопределенно кивнула, не желая ввязываться в дискуссию.