Vlad - Русская Жизнь 3 декабря 2008 года. Неудачник

Но сердце тоскует без возможности сказать спасибо (человеку трудно, когда некого благодарить).

Ибо даже с точки зрения «мировой гармонии» – чисто энергетически – надо обязательно самого себя возвращать. Отдавать, чтоб получать обратно. Это совершенно ясная история (кстати, выводящая тебя за пределы по-человечески понятных удач или неудач. Потому что тогда ВСЁ вообще – сплошная удача) и размусоливать тут нечего.

В общем, мысль как воробей металась, и это неотданное «спасибо» все время норовило капнуть на голову. И вдруг в один момент я понял, что каждый раз надо благодарить реального адресата. Не кого-то третьего, не пересыльного, не судьбу, не звезду, не Бога (вообще это свинство по отношению к действительному источнику добра и счастья, если мы благодарим кого-то третьего, пусть даже этот третий сверху, а не его самого).

И тогда каждый раз – я стал искать (то есть отшелушивать автоматическое, механическое, а значит, и неосознанное), кому же в каждый конкретный момент жизни, когда я испытываю счастье или избегаю обиды и горя, я должен сказать это «благодарю».

Самое трудное (психологически), оказалось, говорить «спасибо» – себе.

Очень легко – человеку.

Очень смешно – собаке.

И очень обидно – миру.

Но когда я верно понимал, кто же заслужил эти слова благодарности и произносил их про себя (себе – за сегодняшнее совершенство, кому-то – за то, что нам было когда-то хорошо вместе, собаке – за то, что мы будем с ней праздновать Новый год и никого не пустим, а мужику на улице, что не убил, а ведь мог), ко мне шло такое сильное обратное невидимое свечение и такой ясный тепловой приток, что я понимал: адресат выбран правильно.

…Я тут говорю важные для себя слова в мир, а они валятся туда какой-то цветочной ахинеей, мало кому понятной и нужной воздушной крупой… И, наверное, справедливо.

– О чем пишет Воденников?

– Ну как о чем? О том, что его все хотят. Тема сексуальности – вообще его тема.

‹…›

– У меня недавно было три ночи, которые некоторые вещи во мне перевернули.

– Это у вас от недостатка кальция.

‹…›

– Нельзя прилюдно не сказать «я люблю этого человека», если все против него, и даже если он несет полуфашистскую чушь. Потому что я действительно люблю этого человека.

– Если вы еще раз скажете такую антипартийную вредную вещь, мы на нашем месткоме вас непременно «сольем».

(Ну, с такого «месткома» самое время сливаться.)

Я – неудачник.

По-моему, это здорово.

…Когда-то мы ввели с близким кругом моих друзей несколько птичьих фраз. В частности: «Мир плохой. И нам ничего не дают». Выпадал снег – мы это произносили. Нам приносили поесть – мы повторяли их снова. К нам обращались со словами любви – мы опять хохотали и твердили эти слова про мир, как считалку в детском саду. Это всегда были веселые фразы, они выскакивали из нас через каждые пять минут, и это длилось годами.

Так вот: МИР ПЛОХОЙ, И НАМ НИЧЕГО НЕ ДАЮТ. Спасибо за это – этому – миру. Он-то знает, что делает.

Твой Дима.

К тому же – в том случае, если уж он совсем развихляется, у нас всегда остается шанс, отложив фишки, которыми мы хотели оплатить наш путь в один конец, и, взяв транзистор с длинным шнуром, воткнутым в сеть, спросить (у этого самого мира, лежащего в бассейне и глядящего на нас счастливыми влюбленными глазами, эх ты, чертов дурак):

– Любишь ли ты ослепительную жизнь? Я вот, например, просто обожаю ее.

– Да! Но что-то у тебя в руках, мой дорогой и любимый?

– Транзистор.

– А как его зовут?

– Номер 1235. … И ты готов мне ее подарить?

– Да!

– И ты умрешь за меня?

– Да!!

– ОБЕЩАЙ.

…………………………

Он хотя бы попробовал

Человек, который не разрушил КГБ

Олег Кашин

Наверное, такие же эмоции испытывал Александр Керенский, когда годы спустя его спрашивали о женском платье, в котором он бежал то ли из Петрограда, то ли из Гатчины, – даже если предположить, что это была правда, все-таки политическая биография Керенского этим платьем не ограничивалась.

У Вадима Бакатина такое «платье Керенского», к сожалению, тоже есть – конечно, это схема расположения подслушивающих устройств в новом здании посольства США в Москве, которую председатель КГБ СССР Бакатин осенью 1991 года в качестве жеста доброй воли передал (даже ничего не потребовав взамен) американскому послу в СССР Роберту Страуссу. Страусс, согласно популярной легенде, долго не мог поверить, что в этом поступке Бакатина нет никакого подвоха, а сам Вадим Викторович навсегда заработал (вначале в кругах патриотической общественности, затем – и в массовом сознании) репутацию изменника Родины, заняв место где-то между Олегом Калугиным и Александром Литвиненко.