Vlad - Русская Жизнь . Мужчина 270109

27 января 2009 года . Тема номера – русский мужчина

Семя, вымя, знамя

Блондинка и блондин

Евгения Пищикова

Блондинка – общепризнанный шутовской персонаж. Анекдотический. Блондинка в очках – уже смешно. Блондинка за рулем – еще смешнее. Не подозревающая подвоха белокурая девушка в церковь зашла – и то предлог позубоскалить: «Принимает причастие, спрашивает, когда будут давать деепричастие». Ха-ха. Она же хищница, рублевский санитар, она же и простушка, дурашка – не умом берет: «Сколько бы ты дала за эту шубку?» – «За эту – раз пять, не больше».

Между тем еще лет десять тому назад не было такого абсолютного, глобального осмеяния – блондинки стали героинями фольклора относительно недавно, по ходу гламуризации страны.

Несправедливо.

Ведь есть же и «мужчины-блондины», есть же брутальный аналог популярного женского типа. Невольно тянет описать и классифицировать блондина, в пику публичному глумлению над беззащитными светловолосыми сестрами: «Вот, Лорелея, твой рыбак». Приступим.

Так. «Мужчина-блондин» – чаще всего как раз брюнет.

Блондинка (если иметь в виду внешний ее образ) – девушка с бэкграундом. Татьяна Москвина писала: «Быть блондинкой есть добровольное превращение в цитату из текста, написанного Дитрих, Монро, Орловой, Ладыниной и tutti quanti». Если кинематографическая девушка мечты светловолоса, то экранный герой-любовник по большей части жгуч – начиная с Рудольфо Валентино. И девичье сообщество страны вполне согласно с этим контрастным условием. Однажды, во время интернет-блужданий, я встретила сайт, на котором каждая желающая девица может разместить описание своей свадьбы. Было там немало обычных свадебных репортажей – с «фотками», со всеми милыми брачными обычаями. Но обнаружились (и в большом количестве) свидетельства, так скажем, сомнительные. Отделанные под реальность девичьи грезы. И во всех этих фантазиях жених угадываемо оказывался «высоким брюнетом». Вот типичный текст – от девушки из Ельца: «У нас была свадьба. Красивая и веселая. Был огромный бассейн для нас двоих с ящиком шампанского. Романтика, да и только». Ну, понятно, что бедняжка сочиняет. Попробуйте выпить ящик шампанского в две калитки, плавая в бассейне хоть с суженым, хоть с ряженым, – такая романтика вам будет под утро, что и ОСВОД не спасет. Но это значит, что таково девичье представление о красивом, разделяемое и одобряемое ее окружением. И образ молодого супруга тоже, очевидно, «разделяем и одобряем» – жениха девушка описывает, не смущаясь отсутствием индивидуальных черт: «высокий смуглый брюнет в маленьких плавочках». Это, наверное, драмартист Певцов, всероссийский муж, прошел по краю бассейна и ушел в ночь, в жаркий девичий сон.

Значит ли это, что Певцов (раз уж он регулярно посещает сновидения елецких и прочая красавиц) – классический «блондин»? Нет, вовсе не значит. Хотя чтение ряда его интервью дает мне основания полагать, что некоторая блондинистость в этом совершенном человеческом существе присутствует. Дело в том, что «мужчина-блондин» совпадает с блондинкой совершенно не только по признаку внешней притягательности; это как раз не самое главное. Тут важно желание. Как известно, самые натуральные блондинки – не натуральные.

Блондинка – это роль, социальная роль.

Искусствовед Федосеев в военных своих дневниках написал, что блокада для него кончилась в тот день, когда он заметил, что продавщицы снова обесцвечивают локоны. Потому что продавщицы должны быть блондинками. Не могут не быть. Когда женщина осветляет волосы, она совершает акт антифеминизма – идет навстречу мужчине.

Осветление – поступок, а не судьба. И это добрый поступок. Мужской аналог такого жеста даже трудно подобрать. Ну, допустим, иступленное накачивание мышечной массы. Или, скажем, добрый шаг навстречу сексуальной грезе совершает заключенный, который в лихом романтическом порыве улучшает свой инструментарий путем вживления в несущую конструкцию шариков из подшипника. Глуповатый, но широкий жест. Щедрое желание доставить удовольствие незнакомке.