Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

При следующем короле, когда Дональд Маккей, первый из лордов Риэев, обвинил Дэвида Рэмси в государственной измене посредством сговора с маркизом Гамильтоном с целью восшествия на шотландский престол, Рэмси вызвал Маккея на поединок, дабы тот доказал правдивость своего утверждения путем единоборства671. Поначалу власти собирались передать дело в суд на рассмотрение в соответствии с нормами общего права, но Рэмси счел для себя более благоприятным прибегнуть к дуэли — старинному и почти упраздненному обычаю, которым при всем том по-прежнему имел право воспользоваться любой человек, подавший апелляцию по делу о государственной измене. Лорд Риэй охотно принял вызов, и оба оппонента были заключены в Тауэр, где пробыли до тех пор, пока не нашли поручителей в том, что в день, назначенный судом, они явятся для разрешения вопроса. Управление делом было поручено Маршальскому суду Вестминстера, в связи с чем граф Линдсей был назначен лордом-констеблем Англии. Незадолго до назначенного дня Рэмси сознался во всем, что лорд Риэй ранее вменил ему в вину, после чего Карл I положил конец судебному разбирательству.

Однако в Англии того периода разногласия между сословиями были сильнее обычно приводящих к дуэлям распрей между отдельными людьми. Власти Английской республики не одобряли означенной практики, и угнетенная аристократия давала волю своим пристрастиям и предрассудкам на континенте, сражаясь на дуэлях при дворах иностранных монархов. Тем не менее парламент Кромвеля, несмотря на то что масштабы этой порочной практики были в то время сравнительно невелики, в 1654 году издал постановление о предупреждении дуэлей и наказании всех, кто к ним причастен. После реставрации монархии Карл II также издал прокламацию по данному вопросу. В его царствование состоялась одна позорная дуэль — позорная в силу не только своих обстоятельств, но и того снисхождения, что было проявлено к исполнителям преступления.

В январе 1668 года недостойный герцог Бекингем, совративший графиню Шрюсбери, был вызван ее мужем на смертельный поединок. Карл II попытался предотвратить дуэль — не ради общественной морали, но из страха за жизнь своего фаворита. Он приказал герцогу Альбермарлю посадить Бекингема под домашний арест или принять какие-либо иные меры, дабы удержать того от схватки. Альбермарль проигнорировал приказ, полагая, что король сам может предотвратить поединок более надежными средствами. Этого не произошло, и противники встретились в местечке Барн-Элмс. Оскорбленного Шрюсбери сопровождали его родственник сэр Джон Тальбот и лорд Бернард Говард, сын герцога Арундела, а Бекингема — двое его подчиненных, капитан Холмс и сэр Джон Дженкинс. Согласно варварскому обычаю того времени, в бой вступили не только дуэлянты, но и секунданты. Дженкинс был пронзен в сердце и оставлен мертвым на поле брани, а сэр Джон Тальбот был тяжело ранен в обе руки. Бекингем, отделавшись легкими ранениями, убил своего несчастного соперника и покинул место преступления с гнусной женщиной, причиной всех описанных злодеяний, которая, переодетая, дабы не вызвать подозрений, пажом, дожидалась исхода поединка в соседнем лесу, держа за повод коня своего любовника. В защиту виновных были приняты ходатайства от весьма влиятельных лиц, и король, не уступавший в низости своему фавориту, недолго думая даровал полное помилование всем имевшим отношение к дуэли. В изданной вскоре после этого королевской прокламации Карл II официально помиловал убийц, но объявил о своем намерении никогда в будущем не проявлять снисхождения к преступникам такого рода. После этого трудно сказать, кто из действующих лиц этой истории заклеймил себя бóльшим позором — король, фаворит или куртизанка.

Распространенность дуэлей вызывала множество критических отзывов в правление королевы Анны. Аддисон, Свифт, Стил и другие писатели использовали для их осуждения свои могущественные перья. Особенно страстно их нелепость и нечестивость обличал на страницах «Тэтлера» и «Гардиана» Стил, старавшийся наставить соотечественников на путь истинный посредством как логики, так и сатиры672. В его комедии «Рассудительные влюбленные» содержится блистательное разоблачение неверного употребления слова «честь», приводящего людей к столь прискорбному заблуждению. Свифт, затрагивая данную тему, отмечал, что не видит ничего дурного в том, что мошенники и дураки стреляют друг в друга. Аддисон и Стил подходили к вопросу более серьезно; и последний подытожил в одном из номеров «Гардиана» почти все, что можно было сказать по этому поводу, в следующих впечатляющих строках: «Христианин и джентльмен стали понятиями несовместными. Вам не приходится рассчитывать на загробную жизнь, если вы не прощаете оскорблений, но ваше земное существование считается недостойным, если вы не готовы убить обидчика. Ибо здравый смысл, равно как и религия, ныне столь чужды людям, что те мстят друг другу по пустякам с наивысшей яростью и гордятся этим, явно забыв, что наивысшей доблестью для человеческой натуры является то, к чему ей труднее всего склониться, — прощение. В поединок часто вступает трус, и трус часто одерживает верх, но трус никогда не прощает». Стил, помимо того, опубликовал памфлет, в котором подробно рассказал о вышеупомянутом эдикте Людовика XIV и мерах, принятых этим монархом для исцеления своих подданных от их убийственной прихоти.