Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Наконец, после того как шумы продолжались в течение двух недель, обман был раскрыт. Двух молоденьких служанок тщательно допросили и заключили в тюрьму. Представлялось, что все это было затеяно и проделано ими одними и что исключительные встревоженность и доверчивость сперва их хозяина и хозяйки, а потом уже соседей и крестьян сделали их задачу сравнительно легко осуществимой. При этом им потребовалась лишь небольшая сноровка, и, будучи вне подозрений, они сеяли панику, рассказывая ими же придуманные небылицы. Они расшатывали кирпичи в дымоходах и ставили тарелки на полки таким образом, что те при малейшем движении падали. Иными словами, они прибегли к тем же уловкам, что и служанка в Стоквелле, руководствуясь той же любовью к проказам и добившись тех же результатов. Как только их посадили в тюрьму графства, шумы прекратились, и люди в большинстве своем пришли к убеждению, что все вышеописанные необычайные явления были делом исключительно человеческих рук. Некоторые наиболее суеверные селяне остались при своем мнении и не желали слушать никаких объяснений.

Хотя предложенные вниманию читателя истории домов с привидениями, особенно прошлого и текущего столетий, и могут заставить его покраснеть от стыда за массовое безрассудство, их итоги все же обнадеживают, свидельствуя о том, что общество сделало гигантский шаг вперед в своем развитии. Если бы Парсонс, его жена и прочие участники мистификации на Кок-лейн жили лет на двести раньше, они, возможно, и не одурачили бы большее количество людей, но уж точно были бы повешены за ведовство, а не заточены в тюрьму за мошенничество. Аналогичная участь, без сомнения, ожидала бы изобретательную Энн Робинсон и ловких служанок из Бальдарроха. Таким образом, можно с радостью констатировать, что, хотя одни социальные слои, вероятно, и не стали с течением времени более рассудительными и менее легковерными, у других определенно прибавилось мудрости и милосердия. Законодатели, устранив из сводов законов нелепые и кровожадные установления предков, сделали шаг в направлении повышения образовательного уровня населения. Остается уповать на то, что недалек день, когда законодатели будут обучать и цивилизовать простой люд более прямыми способами, предотвращая тем самым повторение заблуждений такого рода и других, более худших, еще не истершихся из людской памяти, путем обеспечения в своих владениях каждому ребенку уровня образования, соответствующего самым высоким стандартам современности. Если призраки и ведьмы еще не перевелись, это упущение не столько со стороны невежественных простолюдинов, сколько со стороны законодателей и правительств, не считающих нужным их просвещать.

La faridondaine — la faridondon,

Vive la faridondaine!

— Beranger613.

Чудачества населения больших городов — неиссякаемый источник удовольствия для тех, кто достаточно отзывчив, чтобы симпатизировать и сопереживать всему человеческому роду, и кто, сколь бы утончен ни был сам, не станет насмехаться над скудоумием или нелепыми и комичными чертами пьяницы-мастерового, опустившегося нищего, мальчишки дурного нрава и всех тех разношерстных праздных, беспечных и склонных к подражательству людей, что наводняют улицы и переулки крупных городов. Кто-нибудь, намереваясь побродить по большому городу в поисках того, что достойно сострадания, и упиваться своим горем, быть может, найдет много такого на каждом углу, но вряд ли кто из нас захочет составить ему компанию. Сочувствие и жалость тех, кто, занимаясь такого рода изысканиями, лишь проливает слезы, не облегчают людских страданий. Слишком часто сердобольные философы, убиваясь над чужим несчастьем, сужают свое поле зрения и за пеленой слез не могут разглядеть пути борьбы с теми невзгодами, которые оплакивают. И точно так же зачастую можно обнаружить, что филантропом в полном смысле слова является человек, не склонный проливать слезы, — наилучший целитель, излучающий жизнерадостность даже в самых критических ситуациях.

На описание тягот человеческого бытия и бичевание преступлений, пороков и действительно опасных прихотей людской массы истрачено так много перьев, что наше перо к ним в этом не присоединится, по крайней мере в данной главе. Цель ее написания более приятна: пройдя по оживленным, многолюдным местам больших городов, мы по мере повествования исключительно ради развлечения обратим внимание на некоторые из безвредных прихотей и причуд бедноты.