Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Грандиозная цель, ради которой сонмы европейцев покинули свои дома, была наконец достигнута. Иерусалимские мечети были превращены в церкви «истинной веры», а Голгофа и Гроб Господень больше не осквернялись присутствием и владычеством «язычников». Массовое неистовство выполнило свое предназначение и после этого, естественно, пошло на спад. Узнав о взятии Иерусалима, из Европы отправилось в путь множество новых паломников, в числе которых были стремившиеся искупить грех измены Стефан, граф Блуа и Шартра, и Гуго Вермандуа, но это был лишь отголосок прежнего энтузиазма399.

На этом заканчивается история Первого крестового похода. Для лучшего понимания читателем рассказа о Втором необходимо описать временной интервал между ними: совершить краткий экскурс в историю Иерусалима под властью королей-латинян, поведать о затяжных войнах, которые они вели против непокоренных сарацин, и сообщить о скудных, если не сказать ничтожных, результатах столь масштабных и кровопролитных кампаний.

Вскоре после овладения Иерусалимом крестоносцам потребовался признанный лидер, которого они могли бы называть своим королем, и Готфрид Бульонский, менее властолюбивый предводитель, чем Боэмунд или Раймунд Тулузский, неохотно согласился взойти на престол400, столь желанный для последних. Не успел он надеть королевскую мантию, как узнал, что к столице его королевства движется армия сарацин. Не обделенный решимостью и рассудительностью, он постарался развить достигнутый военный успех и, выступив в поход, чтобы сразиться с врагом, прежде чем тот успеет осадить Иерусалим, дал мусульманам бой у Аскалона401 и нанес им сокрушительное поражение. Ему, однако, было не суждено долго наслаждаться своим новым титулом: процарствовав всего девять месяцев, он умер от неизлечимой болезни. Ему наследовал его брат, Балдуин Эдесский402. Этот монарх многое сделал для усиления Иерусалимского королевства и расширения его территории403, но был не в состоянии обеспечить спокойное правление своим преемникам. Первые пятьдесят лет существования этого государства, представляющие большой интерес для студента-историка, крестоносцы постоянно воевали, часто выигрывая сражения и захватывая новые земли, но столь же часто терпя поражения и теряя завоеванное. При этом они с каждым днем становились все слабее и разобщеннее, в то время как сарацины, стремившиеся измотать и уничтожить своих заклятых врагов, делались все сильнее и сплоченнее. Битвы того периода носили в высшей степени рыцарственный характер, и несколько осевших в Сирии рыцарей совершили подвиги, едва ли имеющие аналоги в истории войн. С другой стороны, с течением времени христиане не могли не почувствовать уважения к храбрости сарацин и восхищения их изысканными манерами и относительно высоким уровнем развития, весьма выгодно отличавшимися от грубости и полуварварского состояния тогдашних европейцев. Разница в вероисповедании не смогла удержать их от брачных союзов с темноглазыми девами Востока. Одним из первых женился на сарацинке сам король Балдуин, и со временем среди тех рыцарей, которые решили поселиться на Востоке, такие браки стали не просто частыми, а почти поголовными. Тем не менее перед бракосочетанием с христианами девушкам-мусульманкам приходилось подвергаться обряду крещения. Естественно, что их мужья и дети не так ненавидели сарацин, как те фанатики, которые в свое время покорили Иерусалим и считали, что пощадить иноверца — значит совершить грех, заслуживающий кары Божьей. Вследствие этого при более поздних иерусалимских королях в самых кровопролитных сражениях участвовали те христиане, которые недавно прибыли из Европы, надеясь прославиться или повинуясь фанатизму, и еще не успели обжиться. Они не колеблясь нарушали перемирия, заключенные между поселенцами и сарацинами, и навлекали суровое возмездие на многие тысячи единоверцев, благоразумие которых преобладало над религиозной нетерпимостью и чьим основным желанием было мирное сосуществование.

Эта неутешительная картина имела место до конца 1144 года, когда Эдесса, мощный форпост христиан у северо-восточной границы их владений, была отвоевана сарацинами. Последними командовал эмир Мосула Имад-ад-дин Зенги, могущественный и хитрый монарх, которому после смерти наследовал его сын Нур-ад-дин (Нуреддин), не уступавший отцу во влиятельности и коварстве. Граф Эдесский предпринял попытку вновь овладеть крепостью, но Нуреддин с большой армией пришел осажденным на помощь, разбил графа наголову, вошел в Эдессу и приказал сровнять с землей ее укрепления, чтобы этот город больше никогда не был оплотом Иерусалимского королевства. Дорога на столицу последнего была теперь открыта, и христиан обуял ужас. Они знали, что Нуреддин ждет лишь благоприятной возможности для выступления к Иерусалиму, а ослабленные и разобщенные крестоносные армии были неспособны дать ему сколько-нибудь достойный отпор. Духовенство, снедаемое печалью и тревогой, неоднократно писало папе и государям Европы, убеждая их в целесообразности нового крестового похода для поддержки защитников Иерусалима. Львиную долю палестинских священников составляли французы, которые, разумеется, уповали в первую очередь на соотечественников. Просьбы о помощи, которые они слали Людовику VII, были частыми и настоятельными, и рыцарство Франции вновь заговорило о необходимости защиты родины Иисуса. Европейские короли, предшественники которых не участвовали в крестовом походе из-за того, что это не входило в их планы, начали себя к этому побуждать. Сверх того, нашелся человек, который, обладая красноречием Петра Пустынника, вдохновил простой народ, как это сделал до него амьенский проповедник.