Сергей Заяицкий - Судьбе загадка (сборник)

Вы упали почти рядом со мной на улице,- ответила она,- прямо в снег… Хорошо, что вы ещё не расшиблись…

Он вспомнил. Из чёрной бездны протянулись кривые рога бреда, и потемнело весеннее небо. Сердце забилось вдруг при воспоминании о «той» и опять страшно стало от необъяснимых тайн, словно не в уютной комнате, а в глубине тёмного подвала сидел он, слушая непонятные речи. Он с мольбой посмотрел в голубые глаза. Сказать или нет? А может быть, все это был только бред?

Я ужасно беспокоилась,- сказала девушка,- боялась, чтоб не умерли вы…

Ну, а если бы я умер?

Мне бы вас было жалко!

– А помните, вы сказали, что неудобно к мужчине девушке приходить?

– Вы больной! Поправитесь, я и уйду!

– – Куда же вы уйдёте? – Он вспомнил дом, от которого остался один номер.

Куда-нибудь!

Лучше уж давайте жить вместе!..

Она покраснела и насупилась.

Ну, куда же вы пойдёте?..

Куда-нибудь!

Вас первый же встречный обидит…

– Не обидит… у меня тут батюшка знакомый – керченский!

Есть сельди такие – керченские.

Это совсем другое!

В вас влюбится злой человек и обидит.

Злой не может влюбиться!

Ну, просто так, поиграть захочет!

Я не игрушка…

– С такими глазками жить опасно! Ах, какие глазки!

Да, все говорят, очень большие…

А он смотрел на неё и старался не вспоминать

о той, с душистыми волосами…

В огромных, голубых от неба лужах отражались церковные вербы. Гражданин Мечтателев в первый раз вышел пройтись один, оставив девушку предаваться предпраздничной уборке.

– Вот приберу все,- сказала она,- вымету, кулич вам испеку, разговеюсь с вами и уйду, потому что со здоровым человеком девушке в одной комнате жить стыдно.

Он шёл по весенним, в тени ещё морозным переулкам, слушал пение петухов, и так задумался о чем-то непонятном, но радостном, что не заметил, как дошёл до того переулка. Из него вдруг с воем выкатился и брызнул во все стороны водою большой, чёрный, совсем нестрашный при весеннем солнце автомобиль.

В нем между двумя витязями в остроконечных шлемах сидел человек в белой шапке с ушами до колен, но он глядел хмуро и не был на этот раз доволен миром. Автомобиль выпрямил ход и быстро, весело помчался по рельсам. Какое-то воспоминание больно сдавило грудь. Гражданин Мечтателев огляделся. Здесь впервые увидал он «ту» сквозь пелену тихо падающего снега. Ему почудилось, что он снова вдыхает тонкий аромат, и голова его – верно, от слабости – закружилась… У развалин дома стояла толпа народу. Все смотрели в сырые дыры подвала, откуда выходили и снова входили в них милицейские.

– В чем дело, товарищ? – робко спросил Пётр Алексеевич.

Солидный мужик, видно из бывших охотнорядцев, сурово поглядел на него.

Труп найден мёртвый… Тело…

Тогда он увидал: из-под дырявой рогожи торчали в снегу изъеденные собаками и словно изрезанные ножом ноги. Они были крепко связаны верёвкой.

Должно быть, пытали его,- заметил один из тех, которые все понимают.- Сначала муку причинили, а уж потом и порешили.

Это у них в моде!

Ребята, а ребята! А кого ж это на автомобиле поволокли?

Убивца!.. На чердаке его словили, на том вон дворе.

И врёшь, и не на том, а в шестом номере!

Милиционер вышел из подвала и положил на рогожу синие очки… Другой вынес чемодан, обклеенный квитанциями всего мира.

Пустой? – спросил некто начальнического вида с записной книжкой в руках.- Да расходитесь вы, граждане!..

Из чемодана вынули смятую женскую шубу, кудрявый парик, шапку, обшитую пёстрыми квадратиками…

Как на световой рекламе, вспыхивая, заполняют буквы ночной мрак, так внезапно заполнились почти все пробелы.

Это, стало быть, был просто водевиль с переодеваньем, но с трагической развязкой. Добрые старые законы жизни утвердились, и явились во всей своей незыблемости, как туман, разлетелся по ветру бред. Одна буква не вспыхивала. Зачем нужно было это таинственное ночное посещение? Он шёл и радовался тому, что может безбоязненно рассказать ей все это. Как хорошо! Словно после долгой, долгой дороги подходил он к родимому дому. Все мечты, все океаны и все смуглые, как бронза, любовницы остались там, по ту сторону бреда.

Так просто, оказывается, и хорошо жить на свете! И так прекрасен и волнующ этот с голубыми лужами и с черными грачами переулок. Когда он вошёл в комнату, девушка в переднике и с волосами, повязанными жёлтым платочком, мыла фикус. Он вдруг вспомнил.

А что,- спросил он,- приходил тут, когда я был болен, человек в такой белой шапке?