Михаил Сарапов - Английский для смелых. Истории о духах и привидениях / Great Ghost Stories

It seemed a sufficiently harmless document(документ казался достаточно безобидным: «безвредным») , but it was endorsed with his death-warrant(но это была расписка в получении его смертного приговора; to endorse – расписываться на обороте документа, подтверждая получение ) . For he could give no explanation at all of the fact of the boxes still lying at King’s Cross Station(так как он не мог дать абсолютно никакого объяснения тому факту, что сундуки все еще лежали на вокзале Кингз-Кросс; at all – совсем, полностью ) , beyond suggesting that some accident had happened to his mother(кроме предположения, что с его матерью произошел какой-то несчастный случай) . Clearly he had to put the matter in the hands of the police, with a view to tracing her movements(очевидно, он должен был передать это дело в руки полиции с тем, чтобы она проследила ее перемещения) , and if it proved that she was dead, claiming her property(а если бы оказалось, что она мертва, заявить о своих правах на ее деньги) , which she had already drawn out of the bank(каковые она уже сняла в банке) . Such at least was the course urged on him by his wife and lodger(по крайней мере, такой образ действий настоятельно рекомендовали ему его жена и постоялец; course – курс, направление; линия поведения, образ действия; to urge – гнать, подгонять; убеждать, советовать; настаивать ) , in whose presence the communication from the railway officials was read out(в чьем присутствии было прочитано сообщение от железнодорожной компании: «от железнодорожных чиновников») , and it was impossible to refuse to take it(и было невозможно отказаться ему следовать; to take – зд.: принять ) . Then the silent, uncreaking machinery of justice, characteristic of England, began to move forward(тогда сдвинулась /с места и заскользила/ вперед бесшумная машина правосудия, характерная для Англии; to creak – скрипеть; uncreaking – работающая без скрипа; to move – двигаться, передвигаться ) . Quiet men lounged about Smith Street(неприметные люди слонялись по Смит-Стрит; quiet – тихий, бесшумный; скромный, неброский ) , visited banks(посещали банки) , observed the supposed increase in trade(наблюдали за предположительно оживившейся торговлей; increase – рост, увеличение ) , and from a house near by looked into the garden where ferns were already flourishing on the rockery(а из дома по соседству заглянули в сад, где на альпинарии уже разросся папоротник; to flourish – пышно расти, разрастаться ) . Then came the arrest and the trial, which did not last very long(потом последовали арест и суд, который длился не очень долго) , and on a certain Saturday night the verdict(а одним субботним вечером последовал вердикт; certain – точный, определенный; некий, некоторый ) . Smart women in large hats had made the court bright with colour(здание суда оживляли нарядные женщины в больших ярких шляпках: «элегантные женщины в больших шляпах делали суд ярким от цвета»; smart – сильный, резкий; нарядный; модный; элегантный ) , and in all the crowd there was not one who felt any sympathy with the young athletic-looking man who was condemned(и во всей толпе не нашлось ни одного, кто чувствовал бы сострадание к молодому человеку атлетического сложения, которому был вынесен приговор; to look – зд.: выглядеть; to condemn – осуждать, порицать; приговаривать, выносить приговор ) . Many of the audience were elderly and respectable mothers(многие из аудитории были уважаемые матери почтенного возраста; elderly – пожилой, почтенный ) , and the crime had been an outrage on motherhood(а преступление было надругательством над материнством; outrage – грубое нарушение / закона, прав, приличий / ; произвол; акт насилия ) , and they listened to the unfolding of the flawless evidence with strong approval(и они с огромным одобрением выслушивали неопровержимые свидетельские показания; unfolding – разворачивание; flawless – без изъяна, безупречный; strong – сильный, значительный; крайний, чрезвычайный ) . They thrilled a little when the judge put on the awful and ludicrous little black cap(они ощутили легкую дрожь, когда судья надел свою ужасную и смехотворную черную шапочку; to thrill – испытывать трепет, дрожь ) , and spoke the sentence appointed by God(и зачитал назначенный Богом приговор; to speak – сказать; произнести ).

It seemed a sufficiently harmless document, but it was endorsed with his death-warrant. For he could give no explanation at all of the fact of the boxes still lying at King’s Cross Station, beyond suggesting that some accident had happened to his mother. Clearly he had to put the matter in the hands of the police, with a view to tracing her movements, and if it proved that she was dead, claiming her property, which she had already drawn out of the bank. Such at least was the course urged on him by his wife and lodger, in whose presence the communication from the railway officials was read out, and it was impossible to refuse to take it. Then the silent, uncreaking machinery of justice, characteristic of England, began to move forward. Quiet men lounged about Smith Street, visited banks, observed the supposed increase in trade, and from a house near by looked into the garden where ferns were already flourishing on the rockery. Then came the arrest and the trial, which did not last very long, and on a certain Saturday night the verdict. Smart women in large hats had made the court bright with colour, and in all the crowd there was not one who felt any sympathy with the young athletic-looking man who was condemned. Many of the audience were elderly and respectable mothers, and the crime had been an outrage on motherhood, and they listened to the unfolding of the flawless evidence with strong approval. They thrilled a little when the judge put on the awful and ludicrous little black cap, and spoke the sentence appointed by God.