Джеки Браун - Рецепт настоящей любви

Он улыбнулся, несмотря на скверное настроение. И снова поймал себя на том, что вспоминает Лару, то, как она выглядела, когда Гарретт прокручивал запись интервью ее отца. Родители Финна гордились бы им даже в случае неудачи, а вот Лара, что бы она ни сделала, ни за что не смогла бы оправдать ожидания своего отца.

– Я по-прежнему в шоу, мама. И вдобавок набрал самые высокие баллы в сегодняшнем раунде.

Его новость была встречена шквалом восторженных воплей.

– Я так и знала! – обрадовалась мать.

– Ты уже сказал Ларе? – поинтересовалась Кейт.

– По сути, это и не потребовалось. Она была там сегодня.

– Она пришла поболеть за тебя?

– Я и не знала, что они пускают посторонних на съемочную площадку, – заметила мать.

В разговор вклинилась Кристи:

– А мы можем прийти в следующий раз и поддержать тебя?

Финн потянулся к пиву и сделал большой глоток, пережидая, пока домыслы стихнут.

– Она пришла не для того, чтобы поболеть за меня. Она пришла… чтобы соревноваться. Телеканал предоставил ей шанс вернуться в шоу.

Финн умолчал о том, что окончательное решение зависело от его голоса. Как и о резкостях, которыми они обменялись позже.

Сестры снова принялись перебивать друг друга, забрасывая его вопросами. Мать же мгновенно ухватила самую суть его слов. До Финна донесся щелчок, и голоса девочек постепенно смолкли. Громкую связь явно отключили, и Финн понял, что мать отошла в какое-то укромное место, чтобы продолжить разговор наедине. Она была экспертом в умении читать между строк.

– Ты расстроен.

– Нет, мам…

– Я же слышу. Что случилось? – По тону матери было ясно, что лучше не спорить, а все честно объяснить.

Финн вздохнул:

– Мы только вчера с ней виделись. Черт, мы провели с ней практически две недели, а она ни словом не обмолвилась… – Он снова отхлебнул пива, но не смог смыть горький привкус во рту.

– Она знала и не сказала тебе?

– Я… я не уверен. Но я звонил ей прошлым вечером и этим утром, и она ни разу не ответила.

– Погоди-ка минутку. Допустим, ты не уверен, знала ли она. Но ты спросил у нее?

– Не совсем так… Но, как я уже говорил, я звонил ей дважды. То, что она не перезвонила, кажется мне немного странным, если не сказать подозрительным, – он снова стал заводиться. – А потом, когда она сегодня вошла в гринрум… она выглядела… виноватой.

Финн осушил свое пиво.

– Но ты дал ей все объяснить?

– Мама…

– Тебе нравится эта женщина, Гриффин?

Он поскреб ногтем этикетку на пустой бутылке и ничего не сказал.

– Хорошо, я отвечу за тебя. Нравится. По-моему, даже очень.

– Мы только-только познакомились. Я еще многого о ней не знаю, – пробурчал Финн и, поднявшись с дивана, отправился на кухню за другой бутылкой пива. – Она ведь лгала мне с самой первой встречи. Представилась Ларой Смит…

– Да, помню, ты упоминал об этом. Но по какой именно причине она лгала об этом? А?

– Хорошо, она солгала, чтобы на шоу не узнали, кто ее отец. Но это – ее фирменный стиль, мама, – стоял на своем Финн.

– А ты когда-нибудь задумывался о том, почему вечно видишь во всем «фирменные стили»? Не потому ли, что из-за предательства Шерил и Коула тебе стало трудно доверять людям, особенно тем, к кому ты испытываешь какие-то чувства?

– Возможно, – допустил он.

Финн знал, что с матерью лучше не спорить. Любые пререкания были обречены на неудачу. Кроме того, она во многом была права, Финн уже начинал понимать это. Только вот разум никак не мог убедить настороженное, полное сомнений сердце.

– Сделай себе одолжение, Гриффин, отнесись к ней по принципу презумпции невиновности, пока вы двое не сможете сесть и все хорошенько обсудить.

Финн попрощался с матерью, заверив, что непременно сделает это, но Ларе так и не позвонил.

Прошла еще неделя, а с ней и два этапа конкурса, в результате которых шоу покинули два повара. Рай-дер усовершенствовал свою работу и оба раза избегал попадания в тройку худших. Финн и Лара между тем оставались лидерами. Их двоих уже начали рассматривать как главных претендентов на победу, что обеспечило им негласный бойкот в гринруме. Даже Фло и Кирби почти не общались с ними. Райдер был более словоохотлив, но только когда дело касалось отборных оскорблений. Лара научилась не обращать на него внимания. Гораздо труднее было вынести молчание Финна. Оно казалось оглушительным.

Время от времени Лара ловила на себе его взгляды. Но всякий раз его челюсть сжималась, глаза ожесточались, и Финн старательно отводил взор.