Джосс Вуд - Брат лучшей подруги

Грейсон вытер пальцы снежно-белой тканевой салфеткой и, театрально вздохнув, придвинул коробку к себе:

– Где та очаровательная Роуэн, которая мне так нравится?

Дома, в Кейптауне. И ее сердце тоже. С Себом. Себ. В груди защемило. Его так не хватает! И ее сердца тоже. Оно осталось с Себом. Без сердца Роуэн просто плыла по течению, а ведь раньше жила. Но это в прошлом. Теперь все иначе. Без Себа. Она думала, что поступила мудро, уехав из Кейптауна до того, как влюбилась в него. Но любовь, как оказалось, не считает километры, все равно пробралась в ее сердце.

– О, Роуэн, они прекрасны! – Грейсон восхищенно выставил нэцкэ в одну линию перед собой. – Чудесная композиция. Великолепное состояние. Но одной не хватает. Где смеющийся Будда?

– Он не продается.

– Конечно продается! Это жемчужина коллекции! Я его очень хочу.

«А я очень хочу Себа. Так, хватит ныть, Данн, сконцентрируйся».

– Извини, Грейсон. Я его отдала. Он закрыл глаза и покачал головой:

– Боже правый, да ты ненормальная! Так забери его обратно.

– Его нет. Давай дальше. Сделай мне предложение насчет оставшихся.

Наблюдая за тем, как он рассматривает нэцкэ, она позволила мозгу расслабиться. Глаза Грейсона жадно заблестели, Роуэн поняла, что через день станет на пару тысяч фунтов богаче, чем была, когда месяц назад опустошила счета. Ничего себе, неужели прошел только месяц? Как могло столько всего случиться за столь короткое время?

Заставив мозг сойти с пути, по которому тот уходил слишком часто и прямиком к Себу, Роуэн попыталась решить, куда поедет. Обратно в Таиланд или на запад, в Канаду? Или домой, в Кейптаун?

Каждая клеточка в теле откликнулась на мысль о Кейптауне. Больше ехать никуда не хотелось. Она мечтала вернуться домой, к Себу.

Из-за депортации и финансовых трудностей она отвлеклась от приятного времяпрепровождения, встретилась лицом к лицу, сердцем к сердцу с Себом. И ей понравилось то, что она обнаружила. Она сопротивлялась любви всеми силами, тяжело было признать, что свобода не стоит того, чтобы отказываться от него.

Роуэн любит его. Любит каждым атомом своего тела. Он ее свобода, новый мир, его еще предстоит исследовать и понять. Он тот, кого не хватало ей в жизни, кого она искала по всему свету.

И он прав. Она убежала именно тогда, когда совершенно точно надо было остаться и бороться.

– Пятьдесят тысяч и ни пенни больше за все, – оценил Грейсон.

Роуэн моргнула, улыбнулась и протянула руку:

– Договорились. Когда я смогу получить деньги? Грейсон, похоже, испугался:

– Роуэн, проклятье, ты же должна была поторговаться! Разве я совсем ничему тебя не научил?

– Я знаю, ты предлагаешь слишком мало, Грей, – она действительно это знала, – но у меня нет времени спорить с тобой. Сколько у тебя сейчас?

– Десять тысяч. Ладно, дам тебе шестьдесят, а то мне будет казаться, что ограбил тебя, если возьмешь меньше. Роуэн снова протянула руку:

– Я возьму десять, остальное можешь перевести на мой счет. Как обычно. Может, к тому времени поймешь, что обираешь меня, и снова поднимешь цену.

Грейсон жадно посмотрел на нэцкэ перед тем, как вытащить деньги.

– Вполне возможно.

Роуэн взяла деньги, встала и чмокнула Грейсона в пролысину на макушке:

– Спасибо. Наслаждайся.

– Если когда-нибудь захочешь продать Будду, я твой клиент. Она покачала головой:

– Скажу новому владельцу, но он точно не продаст.

– Она его отдала! Кощунство! – Грейсон жестом указал на еду на столе. – Куда спешишь? Мы едва распробовали все это.

Роуэн улыбнулась:

– Домой. Я спешу домой.

Ложились сумерки, словно кто-то случайно разбрызгал над Скарборо огни. Море стало сначала кобальтовым, потом черным как ночь. Самое любимое время суток у Себа. Еще до того, как закрутилось с Ро, он часто проводил эти полчаса за рабочим столом, с виски, наблюдая, как день превращается в ночь, погасив свет в кабинете. Сотрудники в комнате военных действий знали: Себа лучше не беспокоить.

Он отпил виски и почувствовал тепло, радуясь тому, что вообще может чувствовать. После отъезда Роуэн он периодически впадал в оцепенение. Это случалось в те моменты, когда он не чувствовал себя грустным, потерянным, оставленным. Думать не хотелось, и это не нравилось. Именно поэтому он всегда старался не привязываться, всегда сохранял дистанцию.

Он все делал на автомате. Слишком много пил, слишком много мечтал. Старался всегда найти себе занятие, только бы не ложиться спать; во снах приходила Роуэн, а это ужасно больно. Он просыпался, поворачивался и снова понимал, что ее нет рядом. Он страдал. Постоянно.