Лоретта Чейз - Скандал в шелках

– Ты быстро учишься, – одобрительно кивнула Софи.

– Это самооборона. Как у Кливдона, – буркнул граф, повернув голову.

Софи проследила за его взглядом. Марселина танцевала со своим герцогом, и теперь всем, кто видел их, стало понятно, почему он нарушил неписаный закон высшего общества и женился на модистке. Было очевидно и то, что он женился на женщине, любившей его беззаветно. А он, конечно же, любил ее.

И Марселина была достойна счастья. Она тяжко работала с самого детства. Старалась сохранить брак с обаятельным бездельником-кузеном. А потом нагрянула холера и уничтожила все, что у них было, все, ради чего они трудились. Тогда Марселина, взяв младших сестер и дочку, привезла их в Англию, имея при себе очень немного – горсть монет и яростное желание добиться успеха в жизни.

Софи отвела глаза от сестры.

– Если ты так хорошо разбираешься в фасонах платьев, то наверняка понимаешь, чего я добиваюсь. Видишь ли, все наши платья должны быть красивыми не только в неподвижном состоянии, но и в движении. Прошу вспомнить нашу первую миссию, которая привела нас к Жуткой Хортен. Помнишь?

– Такое я просто не способен забыть. Особенно ту твою мушку на лице…

– Так вот, мы отправились туда, чтобы проверить, сильно ли изменилась Даудни и представляет ли она теперь для нас угрозу. Обстановка оказалась лучше прежней, однако ее модели по-прежнему отвратительны. Но как заставить твою мать увидеть это?

– Но при чем тут реверанс?

– Неужели не понял, когда меня представляли твоей матери, она была окружена платьями от «Мэзон Нуар». Леди Бартрам, леди Клара и я – все мы одеты в модели Марселины. Твоя мать не могла не заметить разницы между тем, что носит она, и тем, что на нас. Конечно, пройдет время, прежде чем она все осознает, но мы посеяли семена сомнения.

– Коммерция! – догадался Гарри. – Реверанс – это коммерция.

– Реклама, – уточнила Софи.

– У меня от вас, мадам, голова кружится. – Граф вздохнул и закружил ее в танце столь энергично, что у нее-то голова действительно закружилась.

И тут она обо всем забыла. Остались лишь эти чудесные мгновения. Как она могла думать когда-то, что вальс – это просто танец? Вальсировать с Гарри – все равно что заниматься любовью, изнемогая от сладостной муки. Касаться, но не ласкать… Держать друг друга в объятиях, но не обниматься… Ощущать нарастающее желание и жар, не имея возможности облегчить свое состояние и достигнуть вершин блаженства.

Она находилась совсем близко от него, и эта близость опьяняла, кружила голову. И почему-то казалось, что она всегда принадлежала этому мужчине и всегда будет принадлежать. Неужели все женщины, танцевавшие вокруг, испытывали сейчас то же самое?

«Как я могу остановиться? – думала Софи. – Как могу вернуться к прежней жизни – к жизни без него?»

Бессмысленные вопросы. Они просто играют свои роли, а их любовная связь – случайность. Только дурочка может превращать все это во что-то романтическое. А она, Софи, не дурочка. И у нее нет времени на глупости, – у нее множество неотложных дел. И если она сделает ошибку… Тогда жизнь леди Клары будет загублена. И рухнут все надежды и мечты сестер Нуаро.

И все же… Ужасно трудно думать о делах, когда она танцует с Гарри!

Тут музыка смолкла. Уже?.. Софи хотелось броситься ему на шею и долго целовать, прижимая к себе, потому что…

Потому что, хоть и ненадолго, она почувствовала, какова жизнь в его мире. Тут она именно жила, а не подглядывала в замочную скважину. И наконец-то она поняла, что это такое – быть особенной. Поняла, какими когда-то были ее предки. Конечно, они вовсе не считались искусными ремесленниками, изобретателями или храбрыми воинами. Просто они были рождены особенными. Были рождены аристократами.

Более того, сейчас она вдруг вообразила… поверила, что и для него она – особенная.

Может, так и есть. Но теперь она сознавала, что эта история подходила к концу. Да, пора было завершать эту трагикомедию. Или, возможно, фарс.

Немного позже.

Лонгмор наблюдал, как мадам с необычайной легкостью очаровывала всех без исключения джентльменов. Сам он стоял рядом с матерью, тоже наблюдавшей за француженкой. Аддерли же находился в другом конце зала.

– Ты позволишь им увести ее у тебя из под носа? – не выдержав, спросила мать. – На твоем месте, Гарри, я не была бы так уж уверена в ней. Возможно, ты первый в этом забеге, но другие могут легко тебя нагнать.

Изобразив удивление, граф устремил взгляд на мать.