Мари-Бернадетт Дюпюи: Сердцу не прикажешь

– Жалкий романтик – вот я кто! – прошептала Элен.

Временами она злилась на себя из-за своего романтизма и идеализма. Поэтому она и отреагировала так на рассуждения матери за столом.

И в довершение всего эта нелепая сцена между нею и ее импресарио Пьером Паскалем сегодня утром!

Пьеру почти пятьдесят, и до этого дня она относилась к нему с симпатией. Когда он приобнял ее сегодня за плечи, Элен промолчала, потому что сочла этот жест дружеским. Пьер же, очевидно, расценил это как поощрение и проявил внезапную настойчивость… Испытывая невыносимое отвращение, она с трудом вырвалась из его объятий.

Может, это и вправду глупо – жить с устаревшими представлениями о любви и отношениях, в то время как мир вокруг так груб и жесток? Не лучше ли заснуть и не думать обо всем этом?..

Проснулась Элен от рассветной прохлады. Ощущение душевной пустоты никуда не делось. Казалось, оно просто затаилось в самой глубине души. Это в конце концов и заставило ее принять приглашение Кристианы.

Элен наскоро позавтракала, поцеловала мать и отправилась в Канны. Ей нравился этот городок, и особенно привлекательным он выглядел осенью, когда все отдыхающие разъезжались. Обильная зелень, ослепительно-белые дома между двумя синими лентами – небом и морем…

Она направилась прямиком на виллу родителей Кристианы, которая находилась недалеко от города. Мсье и мадам Монфор, их дочь и несколько ее друзей как раз завтракали на свежем воздухе. В их доме всегда было много гостей, в основном представителей артистической среды и молодых интеллектуалов. Среди них Элен увидела и Филиппа Фурнье, белокурого и голубоглазого мужчину лет сорока, который деликатно, но при этом настойчиво за ней ухаживал. Бездетный вдовец, врач по профессии, Филипп был открыт в общении и очень умен. Красавцем его назвать было нельзя, но, будучи обаятельным, он умел пленить женщину.

На Элен, однако, его чары не действовали. Она не отвечала на ухаживания Филиппа, но ей нравилось бывать в его обществе.

Поздоровавшись с мсье и мадам Монфор и гостями, которых прекрасно знала, девушка поцеловала в щечку Кристиану и присела с ней рядом. Подруга сказала с улыбкой:

– Успела хоть немного отдохнуть, Элен?

– Нет. После этого концертного тура я чувствую себя совершенно разбитой.

– Забудь! Послушай лучше, какая у нас программа на день: прогулки, ресторан, теннис…

– Разумеется, со мной в качестве партнера! – добавил, смеясь, Филипп.

– И наконец, несколько приятных часов праздности на берегу моря, – продолжала перечислять Кристиана. – Выезжаем через пару минут!

– Прекрасно! – отозвалась Элен, вскакивая со стула. – Мне уже лучше!

Домой компания вернулась около шести вечера. Навстречу им вышла мадам Монфор.

– Элен, наконец-то! Твоя мать звонила вскоре после полудня и сказала, что аббат Брайе очень плох. Приехал новый священник и не отходит от его постели…

Даже не попрощавшись с остальными гостями, девушка прыгнула в машину и на всех парах помчалась в Вендури.

Высокий, черноволосый, со спортивной фигурой, в джинсах и красной рубашке-поло, молодой человек лет тридцати вышел ей навстречу. Элен застыла на месте, лишившись дара речи. Взгляд его черных глаз – глубокий, проницательный, испытующий – обескуражил ее. На какое-то мгновение ей показалось, будто все вокруг замерло. В голову пришла нелепая мысль: они будут так стоять вечно, словно под гипнозом…

Наконец она собралась с силами и спросила шепотом:

– Как отец Брайе?

– Вы – Элен, не так ли? Входите!

По поведению незнакомца, по грустной нотке в его голосе она все поняла.

– Он говорил о вас перед самой своей смертью, – сказал он просто.

Поездка на сумасшедшей скорости, волнение, многодневная усталость сделали свое дело: Элен расплакалась.

– Мне так хотелось с ним увидеться! – пробормотала она сквозь рыдания. – И где этот новый священник, который должен был приехать?

– Это я. Проходите в дом! Меня зовут Александр Руфье, – добавил он, кладя руку девушке на плечо.

Это простое мимолетное прикосновение вызвало у Элен ничем не объяснимый трепет. Их взгляды снова встретились.

Элен поспешно отвела глаза. Неловкость, смущение, внезапное и почти необоримое желание броситься в объятия этому человеку, дать волю слезам…

Александр проводил ее к усопшему, и они вместе долго и беззвучно молились. Потом пришли еще люди. Элен в своем горе мало что замечала вокруг себя. Она сидела не шевелясь на стуле у кровати. Дважды Александр делал шаг в ее сторону с очевидным намерением заговорить с ней или даже прикоснуться, но передумывал.