Барбара Картленд - Опасное притяжение

– Чего бы это ни стоило, – тихо повторил он.

На этом вечер закончился. Разговор сделался обрывочным, и все почувствовали облегчение, когда пришло время возвращаться в гостиницу.

Герцог вручил книги Грете и провел женщин до двери номера.

– До завтрашнего вечера, – сказал он. – Я зайду к вам в шесть. Спокойной ночи, ваше высочество.

Хоть рядом не было никого, кто мог бы их увидеть, он официально поклонился, после чего ушел, не оборачиваясь.

– Ох, не знаю, как мы успеем со всем этим управиться, – посетовала на следующее утро Грета, раскладывая книги на столе. – Но если хорошенько постараемся, то выучим хотя бы карту и главные города.

– Надеюсь, у вас это получится, – сказала Ола, надевая шляпу. – Расскажете потом мне, когда я вернусь.

– Моя дорогая, что вы затеяли?

– Я ухожу. Вы и в самом деле думали, что я буду весь день сидеть здесь, пока все остальные наблюдают за процессией?

– Но вы говорили… Он говорил…

– Он говорил, что я должна подчиняться приказам. Его приказам! Ну уж нет!

Ола направилась к двери, однако Грета выбежала вперед и встала перед ней с распростертыми руками, загораживая дорогу.

– Грета, предупреждаю вас…

– Ого, сударыня! Предупреждаете меня? Вдруг стали принцессой! Но только не со мной.

– Грета, пожалуйста. Вы не сможете меня остановить.

– Кто говорит, что я собираюсь вас останавливать? Я иду с вами.

– Ну вот, теперь у него нет повода заявить, что я рискую.

– Хотите рассказать ему? – спросила Грета.

– Конечно. Давайте поспешим. Не хочу пропустить процессию.

Чувствуя себя ученицами-прогульщицами, они выскользнули на улицу, чуть не сбив с ног двух женщин средних лет. Одеты эти дамы были почти как мужчины – рубашки, галстуки, канотье [7]– и чаще смотрели в путеводители в руках, чем на улицу.

Последовали взаимные извинения, после чего Ола и Грета смешались с людским потоком, движущимся к тем улицам, где должна была проезжать процессия. Выдвигалась она из Букингемского дворца по Мэлл, под аркой Адмиралтейства, после чего должна была пройти по Уайтхоллу до Вестминстерского аббатства.

Охваченная внезапным порывом, Ола схватила Грету за руку, и от Пикадилли до Мэлла они бежали бегом. Вдоль всего пути следования процессии были установлены трибуны, на которых теперь плотно разместились веселые, размахивающие флагами люди.

Казалось, протиснуться на трибуну нет никакой возможности, но кто-то из толпы, увидев их замешательство, крикнул им и протянул руку. Каким-то чудом женщинам удалось попасть в третий ряд.

Отсюда им открылся прекрасный вид на процессию, уже выехавшую на улицу. С одной стороны она растянулась, насколько хватало глаз, в направлении дворца, а с другой так же далеко уходила вперед.

Повсюду были военные, разноцветными колоннами они проезжали мимо трибун. Далее следовала индийская кавалерия с пиками. По специальной просьбе ее величества они сопровождали ее карету. Сама королева под их защитой ехала в парадном золоченом ландо, запряженном шестью белыми лошадьми.

Вместо королевской мантии и короны ее величество надела вдовью шляпку. Как будто она хотела, чтобы мир увидел в ней тоскующую вдову, маму, бабушку… а не только мать империи.

У Олы в глазах защипало от слез, когда она увидела женщину, которая поверила ей и проявила такую доброту.

Ландо проехало, показались другие кареты с аристократами: герцогами, маркизами, графами, виконтами, облаченными в парадные одежды.

Был среди них и герцог Камборн в великолепном пурпурном плаще, подбитом горностаем. Когда его карета проезжала мимо Олы, ей показалось, что он посмотрел прямо на нее.

Неужели Джон увидел ее в толпе? Что за выражение у него на лице? Удивление, злость? Сказать наверняка было невозможно, но, когда его экипаж проехал вперед, он обернулся, словно проверяя – а вдруг его подвели глаза.

Потом все закончилось. Процессия удалилась к аббатству, а толпа осталась предаваться бесчисленным развлечениям, которыми так богат Лондон.

Повсюду стояли торговые палатки. Кто-то продавал посвященные юбилею сувениры, и Грета купила себе фарфоровую кружку, а Ола – восьмиугольную тарелку; на обоих предметах красовался портрет королевы. Купив в другой палатке по жареной сосиске и бутылке лимонада, они пошли в Сент-Джеймский парк.

Там женщины уселись на скамейку, наслаждаясь теплом солнышка и бездельем.

– Я начинаю понимать, почему члены королевской семьи так не любят, когда на них обращают внимание, – вздохнула Ола. – Я в таком положении всего-то день-два, а уже жду не дождусь, когда все это закончится.