Нора Робертс - Моя любимая ошибка

— А это имеет значение?

Большой Джон Симпсон только пожал плечами, продолжая попивать кофе.

— Я просто задал вопрос.

Брукс тоже знал, что дела о покушении с целью убийства не тормозятся. Немного поразмыслив, Брукс решил, что пара лет за решеткой либо сделают из Джастина хотя бы подобие приличного человека, либо поспособствуют его окончательному падению.

В любом случае Бикфорд избавится от этой напасти на несколько лет.

— Да, меня устраивает. А как насчет папаши?

— Ведущие городские адвокаты суетятся вовсю, но против фактов возразить нечего. Дело явно пахнет тюрьмой. У нас есть записи телефонных разговоров, подтверждающие, что Блейк вызвал Тайбола Крю. Три независимых свидетеля видели грузовик Крю возле дома Блейков в тот день, о котором идет речь. Изъяты деньги, переданные Тайболу, и на многих купюрах отпечатки пальцев Линкольна Блейка.

Большой Джон Симпсон сделал паузу.

— Он утверждает, что нанял Тая для какой-то работы по дому и заплатил ему аванс, так как Крю нуждался в деньгах.

— Kosseh sher.

— Что-что?

— «Дерьмовый треп» на языке фарси.

— Точно сказано, — хмыкнул Большой Джон. — На каком языке ни скажи, а выходит дерьмовый треп. Можно найти уйму свидетелей, которые подтвердят под присягой, что Блейк никогда не платит авансом и всегда берет с людей расписку. Конечно, Тай изрядно накачался, но он не изменил ни слова в своих показаниях. Так что…

Большой Джон снова принялся за кофе.

— Если Линкольн Блейк хочет передать дело в суд, я это переживу. Наделает много шума. Он обвиняется в попытке подкупа с целью заказного убийства офицера полиции. Как бы там ни было, придется отправиться в тюрьму.

— И это меня устраивает.

— Вот и хорошо. — Большой Джон выпрямился во весь свой немалый рост. — Я поговорю с адвокатом парня. Ты проделал хорошую, чистую работу с обоими арестами.

— Предполагается, что любая работа должна выполняться хорошо и чисто.

— Предполагается, да не всегда выполняется. Ладно, я буду на связи.

Что ж, работа бывает разная. Только очень хочется вернуться к своей достойной и чистой работе и заниматься только ей. А с остальным поскорее покончить и забыть.

Повседневная жизнь, как говорит Эбигейл. Брукс сам удивлялся, как сильно он научился ценить повседневность.

Брукс вышел из кабинета. За диспетчерским столом сидела Алма: за ухом карандаш, рядом розовая чашка со сладким чаем. Эш сидит за своим столом и, нахмурив брови, старательно долбит по клавиатуре. По радио слышится голос Бойда, он сообщает о небольшом дорожном происшествии в стороне от Рэббит-ран, в Миллз-Хед.

Бруксу нравилась такая повседневность, и он принимал ее всем своим существом.

В этот момент вошла Эбигейл.

Брукс изучил ее достаточно хорошо и сразу заметил легкое напряжение на ее лице, с виду таком невозмутимом.

Алма тоже ее заметила.

— Эй, я слышала новость. Примите наилучшие пожелания, Эбигейл, ведь вы с Бруксом теперь семья. Хороший вам достался мужчина.

— Спасибо. Очень хороший. Здравствуйте, помощник Хайдерман.

— Зовите меня Эш, мэм. Рад вас видеть.

— Прости, что мешаю работе, но не найдется ли у тебя свободная минутка? — обратилась она к Бруксу.

— Хоть две. Заходи.

Он взял Эбигейл за руку и закрыл дверь в кабинет.

— Что случилось?

— Хорошие новости. Со мной связалась Гаррисон. Ее отчет был очень кратким, но исчерпывающим.

— Давай, Эбигейл, не томи.

— Я… Ох, задержали Косгроува и Кигана, их допрашивают, на это уйдет некоторое время. О шантаже она не упоминала, но я проникла во внутреннюю переписку. Естественно, все поверили, что Киган шантажировал Косгроува, и ФБР использует это, чтобы прижать обоих. Но еще важнее, что арестованы Илья Волков и Короткий. Короткого арестовали по обвинению в убийстве Джули и Алексея, а Илью — как соучастника.

— Сядь, любимая.

— Не могу. Сейчас все решается, понимаешь? Меня попросили встретиться с федеральным прокурором и его командой, чтобы подготовиться к выступлению со свидетельскими показаниями.

— Когда?

— Прямо сейчас. У меня есть план. — Эбигейл взяла Брукса за обе руки и крепко сжала. — Ты должен мне доверять.

— Расскажи о своем плане.

Ясным июльским утром, ровно двенадцать лет и один месяц с того дня, как Эбигейл стала свидетелем двух убийств, Элизабет Фитч зашла в зал суда. Она была одета в скромный черный костюм и белую блузку. Косметикой в тот день она почти не пользовалась, а из всех украшений выбрала изящные серьги с жемчужинами.