Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет…

– Позволь мне… – Аннабелл присела и закончила работу за него. Когда он сбросил брюки, она остолбенела при виде его восставшего возбужденного естества. То малое, что было ей известно о занятиях любовью, она почерпнула из подслушанных случайно непристойных разговоров слуг. Однако Саймон был таким огромным, что казалось маловероятным, чтобы он мог уместиться внутри ее. Но одна только мысль позволить ему попытаться вызывала в ней мощную пульсацию желания.

Она таяла в его руках, когда они снова слились в жарком опьяняющем поцелуе. Казалось совершенно естественным стоять обнаженными вот так, крепко обнявшись, когда жезл его прижимался к интимному местечку меж ее бедер. Она и Саймон были предназначены друг для друга, и ее желание к нему все возрастало и усиливалось, пока она не почувствовала, что большего уже не может вынести.

Она задвигала бедрами в открытом приглашении. Прошептала возле его губ:

– Пожалуйста… я уже готова. Не заставляй меня ждать.

С гортанным стоном он подхватил ее на руки и уложил на кровать. В этот момент она увидела длинный искореженный шрам на его левом бедре. Осторожно пробежавшись по нему пальцами, она подумала, что ему, должно быть, очень больно.

– О, Саймон! Ты никогда не рассказывал мне, как это случилось.

– Неудачная встреча с представителем племени пуштунов.

– Он часто болит?

– Время от времени. – С потемневшими глазами он склонился над ней и коснулся губами ее губ. – Лучшее лекарство – это интенсивная физическая активность… вот как сейчас.

Он расположился рядом с ней, обнял ее и наглядно показал, как сильно он ее хочет. Она не могла насытиться им. Каждая ласка, каждое прикосновение только заставляли ее желать его еще сильнее. Он пробежался ладонью по изгибам ее тела от бедер до грудей, а затем обхватил ее лицо.

– Ты действительно дар небес, – прошептал он.

Прижав ее к подушкам, он уткнулся носом ей в шею. Затем голова его двинулась вниз, приступив к захватывающему исследованию ее грудей. В то же самое время пальцы его, блуждавшие ниже, принялись ласкать ее, возбуждая неистовую страсть. Она целиком отдалась чувственным ощущениям. Тело ее напряглось в ожидании желанной разрядки.

И как только она почувствовала, что напряжение стало невыносимым, он навалился на нее, и она ощутила натиск его вторжения. Последовал короткий момент дискомфорта, когда ее тело приспосабливалось к нему. Он неподвижно застыл, упершись руками в кровать по обе стороны от нее и тяжело учащенно дыша. Ощутив изумительное чувство наполненности, она прошептала его имя. Как удивительно было стать с ним единым целым! Никогда до этого момента не чувствовала она такой полноты жизни.

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Аннабелл, – прошептал он – Любовь моя.

Учащенное биение его сердца возле ее груди вторило бешеному ритму ее собственного. Глядя ей в глаза, он начал двигаться внутри ее. Сначала медленно, затем быстрее. Каждый выпад его бедер все глубже погружал ее в бездну сладкого умопомрачения. Ресницы ее сомкнулись, и все сознание сосредоточилось в месте, где соединялись их тела. Легкие гортанные стоны удовольствия срывались с ее губ. Она крепко держалась за него, как за надежный якорь, более неспособная связно мыслить. Существовала только таинственная мощь все возрастающего наслаждения. Когда наконец налетел ураган, девушка содрогнулась, подхваченная волной неистового экстаза. Она смутно осознавала, что Саймон целует ее, шепчет ей страстные слова любви. Затем он последним мощным рывком вонзился в нее и застонал в судорогах своего собственного освобождения.

После этого они лежали, тесно обнявшись, пока их дыхание выравнивалось, и успокаивалась кровь. Он зарылся лицом ей в волосы, и ощущение тяжести его тела усиливало ее чувство удовлетворения. Ей казалось, что практическое воплощение их любви связало их крепче, чем любые клятвы, произнесенные в церкви. Пресыщенная и счастливая, она могла бы навсегда остаться в его объятиях.

Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она почти распростерлась на нем. Его губы коснулись ее лба. Затем они обменялись улыбкой, которая значительно глубже, чем любые слова, выразила их вновь обретенное познание друг друга.

– В твоих глазах сияют звезды, – сказал он.

– Возможно, потому, что я кое-что узнала, милорд.

– И что же это?

– Теперь мне понятно, почему девушек в академии предостерегали не оставаться наедине с их поклонниками. Пока я не встретила тебя, я не понимала, каким искусителем может быть мужчина.