Мэри Маккомас - Вечность в смерти (сборник)

– Ну а ты предложила ей сделать пробежку, чтобы не заснуть. Сказать правду гораздо проще. – Дженис подняла другой конец ковра. Она ни на секунду не забывала о своем маникюре, который был сделан меньше недели назад.

– Я запомню это.

Они втащили ковер в комнату и замерли как статуи, надеясь, что то, что они чувствуют, на самом деле не происходит. Бонни покосилась на сестру и увидела, что та бледнеет.

– Это для Пим, Джен, – сказала Бонни, ощущая близость с духом ковра, – от него исходила только доброта и настоятельное желание быть рядом с Пим. – Не бойся. Ковер греется для нее, а не для нас. Давай.

Они осторожно положили свою ношу на пол… на всякий случай… и закрыли дверь. И обе без колебаний приблизились к кровати старушки.

Пим была крохотной, с тонкой, как пергамент, кожей. Бонни не раз рассматривала многочисленные фотографии, на которых Пим была с черными, как смоль, локонами, но в реальной жизни она видела только жидкие серебристо-белые волосы с химической завивкой.

– Взгляни на нее, – прошептала Джен. – Она всегда остается женщиной. Щеки подрумянены, губы подкрашены. Она нечто, правда?

Бонни кивнула:

– Единственная в своем роде, наша Пим.

– Но она еще не умерла, так почему мы шепчемся? – спросила Пим, открывая один глаз… для нее это было достаточно. Ее глаза были небесно-голубыми, а взгляд острым, как лазер, и быстрым.

– Ой! Пим, я едва не умерла от страха! – Джен была скорее удивлена, чем встревожена.

– Ах ты, притворщица, – рассмеялась Бонни. У нее были дети, а дети любили притворяться спящими. – Радуйся, мы нашли твой волшебный ковер.

– О! – Губы Пим образовали правильную окружность, а оба глаза широко открылись. – Девочки мои, дорогие, вы спасли меня. – Она театрально хлопнула в ладоши – один раз, – затем откинула одеяло с таким видом, будто собиралась выпрыгнуть из постели. Бонни и Джен одновременно протестующе вытянули руки. – Ой, не глупите, я никуда не собираюсь… я медлительна, как помощник фермера. – Она устремила проницательный взгляд на Бонни. – Кажется, вчера, когда мы разговаривали, я несла бессмыслицу. Я не привыкла принимать такое количество разных лекарств. От них у меня мутится в голове.

– Вчера я решила, что не просто мутится. Я подумала, что у тебя, Пим, галлюцинации.

– Ты сама выглядела настоящей сумасшедшей, – заявила Джен.

Смех старушки был элегантным и заразительным – он с детства врезался Бонни в память, и она всегда была рада его слышать.

– Так что тебе сделать, Пим? Хочешь забраться на него? Или постелить его тебе на кровать?

– Это замечательное произведение искусства, однако оно не заслужило того, чтобы лежать на кровати. Место ковра – на полу. Так что если вы, девочки мои, сделаете мне доброе дело и расстелите его перед комодом, остальную часть операции я смогу осуществить самостоятельно.

Пим – она была в длинной белой хлопчатобумажной ночной сорочке – села, пригладила волосы на затылке, подтащила к себе новые ходунки и приготовилась. Тем временем Бонни и Дженис расстелили ковер перед комодом – они проделали это молча, однако это не означало, что они ничего не комментируют. Дерганье головой, пожатие плеч, искаженные гримасы на лицах – все это было легко читаемо.

– Кстати, Пим, а что за операция? – Бонни подозревала, что уже знает ответ, но недавнее обострение мозговых нарушений у бабушки…

Пим подняла голову. Взгляд ее голубых глаз нашел цель, сначала просверлил насквозь Дженис, потом Бонни. Удовлетворившись увиденным, Пим тихо сказала:

– Полагаю, одна из вас знает, о какой операции я говорю.

– Я знаю, – призналась Бонни, – стать здоровой, без мозговых нарушений и переломов. Может, нужно, чтобы я… или Джен, или сиделка, или кто-то еще побыл с тобой – на тот случай, если что-то пойдет не так.

– Сиделка? – Пим явно считала ее брешью в системе защиты.

– Ладно. Я, или Джен… или Джо.

Пим резко вскинула голову, и впервые за… целую вечность у нее на лице появилось виноватое выражение – однако она ничего не объяснила, не попросила прощения и вернулась к тому, что было для нее главным.

– Все пойдет как надо, детка. – Она подобралась к краю кровати, спустила вниз ноги и с деланым безразличием спросила: – А ты, Бонни, загадала второе желание до глубокой ночи?

– Да, мэм. – Мысль о том, как близко она подошла – из-за того, что не знала, насколько велико могущество ковра, – к тому, чтобы остаться по ту сторону, чтобы быть сейчас мертвой, вызвала у нее тошноту. – Загадала. К счастью. Все было случайностью… и такой же случайностью было второе желание.