Нора Робертс - Вечность в смерти

Смерть — конец веселью. Но куда страшнее смерти, по мнению Тиары, было то, что ей предшествовало. Старость. Что может быть гаже — больше не быть молодой, красивой, стройной, популярной? Кому, черт подери, захочется иметь дело — да еще в постели! — со сморщенной уродиной? Какая разница, в чем старая, обрюзгшая кошелка «зажигала» на открытии нового шикарного клуба или без чего она загорала на Ривьере? Кому это интересно?

Хрену собачьему, вот кому.

Поэтому, когда он сказал ей, что смерть может стать началом — настоящим началом новой жизни, — Тиара была очарована. Да что там, она пришла в восторг. Ей это казалось таким понятным! «Логично, — думала она, — люди обеспеченные должны иметь возможность купить бессмертие». Все, чего она когда-либо желала, жаждала, требовала, ей покупали. Для нее бессмертие, вечная жизнь, в сущности, ничем не отличались от пентхауса в Нью-Йорке или виллы во Франции.

Только, в отличие от пентхауса или пары сережек, бессмертие ей никогда не надоест.

Двадцать три года, девушка в самом соку. На что ни посмотри — а лишний раз полюбоваться собой Тиара никогда не отказывалась, — все у нее тугое и литое. Стоя в гардеробной перед огромным зеркалом, она еще раз удостоверилась, что у нее все идеально, и хорошо отрепетированным движением отбросила назад гриву умопомрачительных белокурых волос, по которой ее все узнавали. Она навострилась встряхивать волосами так ловко, что каждая прядь ложилась на предназначенное ей место.

Да, ее тело безупречно, решила Тиара. Все в ней безупречно. А теперь он сделает ее безупречной навсегда.

Она вышла из зеркальной кабины, оставив обе дверцы открытыми, чтобы следить за процессом собственного облачения. Свой выбор она остановила на облегающем, почти прозрачном красном платье с отделкой расцветки «павлиний глаз» по подолу. «Глазки» переливались и словно подмигивали при каждом движении. Грозди серег раскачивались у нее в ушах — сапфиры и изумруды в тон «павлиньим глазкам» на подоле. Она завершила ансамбль, надев на обе руки по широкому, сплошь усыпанному камнями браслету, а на шею — кулон с огромным голубым бриллиантом.

На безупречно очерченных и накрашенных в тон платью губах девушки заиграла довольная улыбка.

«Потом, — думала Тиара, — когда дело будет сделано, надо будет переодеться во что-нибудь позадорнее, более подходящее для танцев и развлечений».

Единственное, о чем Тиара сожалела, так это о том, что церемонию пробуждения придется провести в одиночестве, дома, а не в клубе. Ей так хотелось бы в клубе! Но, по крайней мере, он заверил ее, что весь этот геморрой с закапыванием, а потом появлением из отвратительного гроба — выдумки тупых писак и бездарных режиссеров. На самом деле все вполне современно и цивилизованно.

Они просто проведут ритуал — кстати, чертовски эротичный, — и спустя час она проснется в собственной кровати навечно юной, навечно здоровой, навечно прекрасной!

У нее будет новый день рождения — 18 апреля 2060 года.

И за все это ей придется отдать всего лишь душу. Подумаешь, ценность! Как будто какая-то там душа имеет для нее значение!

Тиара вышла из гардеробной в спальню, недавно отделанную в синие и зеленые тона, так полюбившиеся ей в последнее время. В своей кроватке — с пологом, как и у хозяйки, — похрапывал миниатюрный мопсик Бидди.

«Жаль, что Бидди нельзя сделать бессмертным», — подумала Тиара. Бидди был, пожалуй, единственным существом на всем белом свете, кого она любила почти так же, как саму себя. Но она послушно выполнила все инструкции и дала своему золотусику снотворное. Нельзя допустить, чтобы ее песик помешал совершению ритуала!

Строго следуя инструкции, Тиара отключила всю сигнализацию в своем частном лифте и на входной двери, потом зажгла тринадцать белых свечек, которые ей было велено установить по всей комнате, выбранной для пробуждения.

Покончив с этим, Тиара перелила эликсир, который он дал ей, из бутылочки в хрустальный бокал и выпила все до последней капли. «Пора, наступает заветный час, — сказала себе Тиара, осторожно укладываясь на кровати. — Он неслышно войдет и возьмет меня».

Вся в предвкушении, она уже ощущала возбуждение и легкую дрожь. Она уже ерзала на кровати, сгорая от желания.