Линдси Келк - Я люблю Вегас

– Как нет работы? Ты мой психотерапевт и персональный шоппер, – заявила Дженни. – Хотя, пожалуй, наоборот. Напомни, что ты для меня делаешь?

– В целом со мной ты получаешь больше удовольствия от жизни, – сказала я. – Да, я тебе набойки поставила. – Я передала ей коробку с «лабутенами», подбитыми и отполированными прекрасным человеком на углу Северной Одиннадцатой улицы и Берри.

– Мерси. – Дженни сунула туфли под стол. – Что сказал Алекс?

– Он спит. – Я помотала головой, пытаясь вытряхнуть черно-белые строки письма, отпечатавшиеся на внутренней стороне моих век. – Не хотела его будить.

– Ну, ради этого-то он проснулся бы, – сказала Дженни, протянув руку. – Стало быть, вчера ты потрясла его маленький мир, а? Давай письмо.

– Я сверкнула задницей перед его друзьями, упала, разбила колено и затем потрясла его мир, – перечислила я события в правильном порядке, вытягивая двумя пальцами оскорбительную бумагу из сумки «Марк Джейкобс». Мне не хотелось даже притрагиваться к письму. – Наслаждайся чтением.

– Какая разница, если мир все равно потрясла, – рассеянно заметила Дженни, бегло просматривая текст. – Черт, Энджи…

Скверно, если Дженни реагирует на ситуацию без оптимизма – она же королева позитивного мышления. В глубине души я надеялась, что подруга засмеется, скомкает письмо и запустит комок в корзину. Вместо этого она надела очки для чтения.

– Плохи дела. Мэри тебя предупреждала, что такое может произойти?

– Ни разу.

Мэри Стейн была моим редактором и союзником в «Спенсер медиа», но с тех пор как наши пути разошлись, я не получила от нее ни одного звонка. Неудивительно, Мэри жила бизнесом, и раз нас перестали связывать деловые отношения, она и не звонила, но мне все равно как-то не верилось, что она не могла предупредить о таком. Это же не шлепок по заднице, это уведомление о депортации.

– А что, твои поиски работы до сих пор не принесли результата? – В голосе Дженни появилась озабоченность. – Ты в другие редакции писала?

– Писала всем, с кем когда-либо встречалась, – ответила я. Когда Алекс уехал, я целыми днями писала редакторам, которых знала в Нью-Йорке, людям из газет, с веб-сайтов, блогерам, разве что в школьные бюллетени не обращалась. Похоже, еще предстоит. Я даже попыталась вести собственный блог, поплевав через плечо, чтобы это позволило мне иметь достаточно денег для жизни, но до сегодняшнего дня вырученных средств не хватило бы даже на то, чтобы содержать морскую свинку. Раскрутка, знаете ли, недешево стоит. – Все молчат. Даже писем с отказами не было. Знаешь, это даже странно: пусть я не самый известный в мире журналист, но после истории с Джеймсом Джейкобсом мне казалось, я что-нибудь обязательно найду.

С актером Джеймсом Джейкобсом я случайно закрутила роман, когда приехала брать у него интервью. Но как любит говорить мой папа, лучше два пальца в рот, чем оставлять тухлятину в желудке.

– Ладно, запишу тебя на встречу с нашим юристом, – сказала Дженни, бешено печатая что-то на клавиатуре. Я двигала колу взад-вперед по столу, оставляя на столешнице мокрый след. – Он имел дело с рабочими визами – у нас есть австралийка в штате. Тебе надо к нему сходить. Сегодня днем сможешь?

– А какой у меня выбор? – пожала плечами я. Моя подруга настоящая богиня. – Смогу, конечно.

– Он красавчик.

– Мне от этого не легче.

– От этого всегда легче.

– Ну в общем, да, – признала я. – Плохие новости куда как лучше получать от красивого мужчины. Я просто мучаюсь неизвестностью. Ожидание отвратительно.

– Это потому, что я превратила тебя в восхитительную, проактивную, держащую свою судьбу в руках, темпераментную чудо-женщину, – объяснила Джейн на одном дыхании, после чего глубоко вздохнула и отпила колы. – А сейчас появилось нечто вне твоего контроля, и с этим трудно смириться. Нужно вернуть контроль.

– И как мне это сделать, о гениальная?

Я не видела выхода, все глубже увязая в трясине неизбежной депортации. Как я смогу что-нибудь изменить за тридцать дней? Никто не даст мне работы, и, уверена, правительство США не станет делать для меня исключение, если я вежливо попрошу. Нет даже времени на размышление: тридцать дней пролетят очень быстро.

– Я хочу вернуть контроль, – сказала я, стараясь говорить решительно. – Более того, требую его возвращения. Контроль, призываю тебя! – Я ударила ладонью по столу, отчего моя банка подпрыгнула. – Очень хочу контролировать свою жизнь, но не знаю, что делать.