Джулия Джастис - Тайна мадам Лефевр

Заслышав его шаги, она обернулась через плечо:

– Итак?

Он ждал, но она ничего больше не добавила – ни мольбы, ни объяснения, ни просьбы. Его снова поразило ее спокойствие, граничащее с неподвижностью и приправленное легкой ноткой меланхолии.

Воины, ожидающие начала сражения, позавидовали бы такому самообладанию. Или она не осознает, сколь непрочно ее положение?

– Для женщины, чья жизнь в опасности, вы кажетесь на удивление спокойной.

Она пожала плечами:

– Ничто из сказанного или сделанного мной не изменит принятого вами решения. Если вы намерены убить меня, я недостаточно сильна и искусна, чтобы помешать вам. А заискивать или умолять кажется мне недостойным. Если уж суждено умереть, последние мгновения жизни я хочу провести, наслаждаясь красотой своего сада.

Значит, она понимает серьезность своего положения. И при этом остается невозмутимой.

Будучи человеком, зарабатывающим деньги за счет собственной смекалки, Уилл играл в карты с профессионалами, которые бровью не поведут, приди или нет к ним выигрышная карта. Мадам Лефевр могла бы с честью сразиться с лучшими мастерами. Никогда еще он не встречал женщину с таким непроницаемым выражением лица. Она была подобна головоломке. Чем больше он о ней узнавал, тем сильнее становилось желание сложить все разрозненные части вместе.

Уилл не спешил отвечать, чтобы лучше рассмотреть ее.

– Да, сад очень красив и безмятежен, и желтые цветы такие ароматные. Вы сами все здесь посадили?

Элоди вскинула бровь, будто недоумевая, отчего это он от угроз перешел к цветам.

– Вы имеете в виду нарциссы? – отозвалась она, внимательно глядя на него. На ее губах появилась легкая усмешка. – Вы выросли в городе, месье Рэнсли, не правда ли?

– Эти цветы всем известны, да? – сказал он, неохотно улыбаясь. – Верно, я городской парень, а вот вы, судя по всему, родом из деревни.

– Прекрасные цветы можно найти повсюду, – возразила она.

– Вы хорошо изъясняетесь по-английски, акцент едва заметен. Где учили язык?

Она небрежно махнула рукой:

– Последние несколько лет на нем говорят везде.

Из ее нежелания раскрыть правду Уилл заключил, что она выросла в деревне, возможно, в поместье со сведущим садовником и английской гувернанткой.

– А как вы стали экономкой кузена?

– Он так и не женился, а у дипломата его уровня множество социальных обязанностей.

Удивленный тем, что на этот раз добился прямого ответа, Уилл напористо продолжал:

– После отъезда из Вены он перестал нуждаться в ваших услугах?

– Мужчины любят перемены. Итак, месье, принимаете вы мое предложение или нет?

«Ага», – обрадованно подумал Уилл. Хотя мадам Лефевр ничем не выдала тревоги, не совершала беспокойных движений и не теребила нервными пальцами оборку платья, резкое возвращение к цели разговора убедило его, что она вовсе не так хладнокровна, как хочет казаться.

– Да, – ответил он, повинуясь моменту. Согласиться с требованиями представлялось ему делом весьма важным. Будет гораздо проще увезти ее из Вены, если она последует с ним по доброй воле.

Однако его удивляла ее готовность ехать на любых условиях. Если только…

– Даже не думайте, что сможете сбежать от меня в Париже, – предупредил он. – Там мы будем неразлучны, как корка неотделима от мякиша.

– Ах, свежий французский багет! Жду не дождусь, когда смогу его снова отведать!

Мадам Лефевр облизала губы, заставив чресла Уилла мучительно напрячься. Должно быть, реакция отразилась на его лице, судя по тому, как расширились глаза мадам, а на губах появилась понимающая улыбка.

Уилл рассерженно подумал о том, что над реакцией собственного тела он не властен, а действия мог бы контролировать и лучше. Соблазнителем в этой игре выступит он, да и то если и когда захочет.

– Как же получилось, что кузина Тьерри Сен-Арно оказалась в полном одиночестве? – спросил он, намереваясь вернуть разговор в нужное русло. – Почему он не взял вас с собой, когда бежал из Вены?

– Для кузена не было задачи важнее восстановления Наполеона на французском троне. Когда его попытка провалилась, он думал только о том, как бы ускользнуть, прежде чем австрийские власти узнают о его причастности к заговору, ведь в таком случае он был волен строить новые планы. Я была ему больше не нужна, он бросил меня.

Уилл подумал, что у Сен-Арно преданности семье не больше, чем у его собственного дяди. Но все же, каким бы погруженным в себя граф ни казался, если кто-то из Рэнсли попадал в беду, неизменно оказывал содействие. Каким же нужно быть человеком, чтобы не помочь собственной кузине? Отодвинув этот вопрос в сторону, Уилл задал другой: