Джулия Джастис - Тайна мадам Лефевр

– Насколько мне известно, битва при Ватерлоо была весьма кровопролитной.

– Именно. Но даже выказанной в бою доблести недостаточно, чтобы спасти карьеру, подорванную знакомством с вами.

– Мне жаль это слышать.

Элоди говорила искренне. Однако вспомнив, что стояло на кону, вынуждена была признать, что и второй раз поступила бы точно так же.

– Ах, вам жаль? Как мило! – язвительно воскликнул он.

В ней снова пробудился гнев к мужчинам, использующим женщин в качестве пешек для достижения собственных целей, и к извечной женской беспомощности. Какое ей дело, поверил или нет ей этот человек? Она не доставит ему удовольствия оправданиями.

Видя, что мадам Лефевр хранит молчание, Уилл произнес:

– Тогда вам понравится то, с чем я пришел. Я намерен дать вам шанс все исправить. Вы, судя по всему, в богатстве не купаетесь. – Он обвел рукой маленькую комнату с обшарпанной мебелью и потертым ковром на полу. – Не вижу причин, препятствующих вам немедленно отправиться в Англию.

– В Англию? – эхом повторила она, удивленная. – Зачем бы мне это делать?

– Я намерен доставить вас в Лондон, в министерство иностранных дел. Там вы расскажете, как заманили моего кузена в ловушку, сыграв на его джентльменских чувствах. Подтвердите, что он не замешан в покушении на Веллингтона и винить в случившемся нужно только разведку, задача которой – предотвращать подобные вещи.

В голове Элоди кружился водоворот мыслей, пока она обдумывала его предложение. В душе забрезжил лучик надежды. От Лондона, куда она могла бы отправиться с этим явно состоятельным мужчиной, рукой подать до Парижа, причем немедленно, а не будущей осенью и не через год, – раньше совершить это путешествие не позволяли слишком медленно растущие финансы.

С другой стороны, даже с Людовиком на французском троне и официально объявленным перемирием между двумя нациями в Англии ее положение французской подданной очень шатко. Признав свое участие в заговоре с целью убийства величайшего английского героя лорда Веллингтона, спасителя Европы, одержавшего победу при Ватерлоо, она может угодить за решетку или даже быть повешена. Если не ускользнет от Рэнсли по дороге. Он, скорее всего, будет настаивать на возвращении по морю, что значительно затруднит побег. С другой стороны…

– Я соглашусь поехать с вами в случае, если прежде мы сделаем остановку в Париже.

Париж – город, который Элоди знала как свои пять пальцев. Стоит Рэнсли отвлечься хоть на мгновение, она затеряется в сложном переплетении средневековых улочек, и он никогда ее не найдет. И тогда, выждав безопасное время, она примется искать Филиппа.

Уилл демонстративно обвел взглядом комнату, всем своим видом кричащую, что у хозяйки нет ни лакея, ни горничной.

– Вы не вправе диктовать свои условия. Да и посещение Парижа меня совершенно не интересует.

– Какая ужасная ошибка, месье Рэнсли. Это красивейший город.

– Так и есть, но в настоящее время мне нет до него никакого дела.

Она пожала плечами:

– Вам, возможно, в отличие от меня. Если мы прежде не заедем в Париж, я останусь здесь.

Его глаза потемнели от скрытой угрозы.

– Я могу вас принудить.

Она согласно кивнула:

– Полагаю, вы в состоянии накачать меня снотворным, заткнуть рот кляпом, связать и доставить на борт судна, отплывающего в Триест. Но ничто не сможет заставить меня дать английским властям опровержение, которого вы так жаждете, до тех пор пока я сама этого не захочу.

Ярость вспыхнула в синих глазах Уилла, челюсти крепко сжались. Не вызывает сомнений, что дипломатическая карьера кузена погублена из-за этой женщины. Равно как и у нее не было иного выбора, кроме как вовлечь Макса в заговор.

– Я мог бы просто прикончить вас прямо сейчас, – прошептал он, сокращая расстояние между ними. – Забрал бы вашу жизнь в обмен на ту, которую вы загубили. – Он положил руки ей на шею.

Элоди замерла. Сердце тревожно забилось. Неужели она столько пережила для того лишь, чтобы бесславно умереть? Теплые ладони Рэнсли очень крупные и, несомненно, сильные, одно быстрое движение – и все кончено.

Несмотря на его враждебность, Элоди с каждой секундой все крепче утверждалась в мысли, что он не намерен причинять ей вред.

Кое-как совладав со страхом и восстановив внешнее спокойствие, она вцепилась в его запястья. К величайшему облегчению, он позволил ей убрать руки с шеи, подтвердив истинность ее умозаключений.

– Сначала Париж, потом Лондон. Я подожду в саду, пока вы примете решение.