Елена Сазанович - Это будет вчера

– Ну, Ольга, – улыбнулся вежливо Дьер. – Уже почти все закончено. Завтра – последний рывок. И ты, дорогая, его выдержишь. Я в тебя верю. А сейчас, – он пожал плечами, – еще впереди целая ночь. Ну и стань собой. Разве я против?

Ольга приблизилась к шкафу, распахнула его и скрылась за дверью. Я услышал шорох одежды, звон каких-то баночек, какой-то шепот.

– Ну же, выходи, Мышка, – сказал Дьер. И я вздрогнул и не поверил своим глазам.

Мышка проворно вынырнула из шкафа. Маленькая, огненно-рыжая, в ярком цветном сарафане. О, Боже! Я, успевший привыкнуть за последнее время ко всяким сюрпризам, такого не ожидал. Мышка! О, Боже!

Славная милая Мышка, когда-то так влюбленная в Грига и так жестоко отплатившая ему за предательство.

Это тот же обаятельный адвокат Ольга, черноволосая-черноглазая, чернобровая, загубившая раз и навсегда моего единственного друга. Эта рыжеволосая ведьмочка, конечно, зналась с самим солнцем, но и с чертями она зналась не меньше. О, Боже!

Дьер легонько похлопал Мышку по теплой, как у ребенка, щеке:

– Ты мне так тоже больше нравишься. Все будет хорошо. Отоспись. Завтра у тебя трудный день. Ты обязана быть в форме, – Дьер сделал паузу и стрельнул льдинками в Мышку. – Ты будешь в форме?

– Да, – выдохнула она, – все будет хорошо, Дьер.

– Ну и прекрасно! – и он размашистым шагом направился к выходу и, уже не оглянувшись, захлопнул дверь за собой.

И Мышка, оставшись одна, расплакалась. И я терпеливо ждал, когда поток ее слез иссякнет, и только когда она вытерла слезы розовыми кулачками, я широко распахнул дверь балкона и переступил порог.

– Фил! О, Боже! Это ты, Фил!

– Ты же знаешь, я хожу в гости исключительно через балкон, Мышка. О, простите, Ольга. Или все-таки Мышка?

– Ты все слышал, Фил? – В ее глазах застыл ужас.

– Безусловно, нехорошо подслушивать. Но, увы, все мы несовершенны. Правда, Мышка? – И я не выдержал и подскочил к ней. И вцепился в ее острые плечики. – Зачем, зачем ты сделала это? Ты хочешь убить моего друга! Ни за что! Просто так! Просто за то, что он когда-то сделал тебе больно!

Она резко высвободилась из моих цепких рук. И отскочила, как кошка в угол, и ее глаза стрельнули злобными чертиками в мое лицо.

– Просто так?! Что ты понимаешь, Фил! Что ты понимаешь! Славный веселый Фил! Никогда не знавший боли утрат, боли предательства, шагающий по жизни все время смеясь! Что ты понимаешь?

– А ты знаешь, что такое кусать локти? А ты знаешь, что такое вонзать в руку булавку и не испытывать боли? Потому что боль – только вот здесь, – и она постучала кулачком по своей груди, – эта боль не сравнима ни с чем! А ты знаешь, что такое все время бежать неизвестно куда? И лбом натыкаться на стену. А ты знаешь, что такое умирать? Ты слышал дыхание смерти? А глаза ее видел? Просто о смерти ты знаешь? Ты ничего не знаешь, Фил! – и она махнула рукой, и в ее зеленых глазах было много боли, и эта боль передалась мне.

И я не выдержал. И со всей силы обнял ее.

– Прости меня, Мышка, прости.

Она прильнула дрожащим телом ко мне, и вновь глухо заплакала. И моя майка промокла от ее теплых слез.

– Не плачь, Мышка. Не плачь.

– Фил, пойми, – шептала она, – у меня не было и нет выхода. Прости, Фил. Мы будем обязательно счастливы. Но мне необходимо пройти через это. Завтра казнь Грига. И я должна…

Я слегка оттолкнул ее от себя. И мои глаза забегали по ее мокрому вспухшему лицу.

– Ну, Мышка. Ты уже казнила его. Поверь. Его казнь уже состоялась. И больше не надо. Григ все понял. Григ все пережил за эти дни. Григу и так больно. И больнее ему уже не сделаешь. Зачем же физическое уничтожение? На это никто не имеет права. Никто! Духовно он уже ничтожен. Впрочем, я не прав. Он, возможно, даже благодарен за то, что ему столько пришлось пережить. Он стал другим! Вернее, он вернулся к себе! И нашел себя! Он перелистал все страницы своей жизни. И нашел в них главное. И это благодаря мучениям, которые причинила ему ты. Больше ты не имеешь права ему мучить!

– Но… Но, Фил… Я не могу иначе… Иначе мне…

– Мышка! – я в упор посмотрел ей в глаза. Но она отвела взгляд.

– Смотри мне в глаза, Мышка! Ну, же! Смотри! Я любил и люблю ту милую девочку, которая никогда не притворялась. Которая всегда поступала так, как ей велит сердце. Что оно тебе теперь говорит? Ну же!

Положи руку на сердце. Что?

Мышка послушно поднесла руку к сердцу.

– Я знаю, Фил. Оно мне говорит, что я не имею права…

Я вновь крепко обнял ее. И поцеловал в губы.

– Ну вот и все, Мышонок. Теперь мы точно будем счастливы.