Мила Иванцова: Сердечная терапия

Но кроме умелых рук, терпения и хорошего вкуса у Яны был еще какой-то странный, непонятный дар. Она и сама не знала, появился он с течением жизни или, может, был в ней всегда, но дремал до поры. Яна умела, как говорила ее приятельница, «выровнять» человека в состоянии жизненной растерянности, депрессии, в тот период, когда руки опускаются и жить не хочется. Собственно, она сначала и не знала, что это умеет. Заметила только, что одна за другой начали приходить «поговорить» не только встревоженные знакомые, но и знакомые знакомых, совершенно чужие люди. Хотя им, похоже, было даже легче открыться постороннему человеку, как попутчику в ночном поезде, которого ты, сойдя на своей станции, больше никогда не увидишь.

Когда визиты посетителей (в большинстве своем – женщин) стали не случайными, а регулярными, Яна даже испугалась: кто она такая, чтобы люди приходили, как на исповедь, в надежде на какую-то помощь и совет от нее? Разве ее собственного опыта хватало, чтобы подняться над чужими ситуациями и их судить? И почему посетителям становится легче после общения с ней? Как это у нее получается? Вопросов было много, ответов мало. Но женщины шли, и отказать, даже когда хотелось, Яна не могла, потому что, упаси Боже, вдруг кто-то из них в своей безысходности после ее отказа бросится на рельсы метрополитена или с балкона? Как тогда жить? И уже редко бывала неделя, чтобы никто не пришел поговорить – то ли впервые, то ли для продолжения беседы. Яна уже назначала время, приходилось вести график и лимитировать «прием», чтоб и кружковцев своих не растерять. Ведь и рукоделье – тоже своего рода профилактика, которая не допустит нервного срыва в случае чего, потому что хобби, считала она, – это как дырочка в пароварке, через которую выходит пар при превышении критического давления в душе.

Уж это она знала наверняка. Пять лет назад, после неожиданной и циничной измены и ухода мужа, она, ко всему, еще и потеряла ребенка. Пожалуй, лишь то, что Яна умела творить руками, удержало ее на краю пропасти. Иногда она думала, что именно после этого, медленно, собственноручно выбравшись из липкого недоверия к людям вообще и к мужчинам в частности, отлежавшись и отревевшись во впадине синусоиды, называемой жизненным путем, она расставила точки над «i» и каким-то образом переродилась. А может, именно после этого и явился ее удивительный дар слушать и незаметно вытягивать из такой же ямы других. Она не знала, как это работает, но это было. Приятельница назвала ее дар «какая-то терапия».

Считать себя психологом, психотерапевтом Яна не осмеливалась, да и не хотела. Какой из нее психолог? Этому долго учатся, читают множество умных книг, перенимают чужой опыт, практикуются с наставниками, имеют на стенах дипломы в рамках и официальное право слушать и помогать. На визит к ней, бездипломной, могла решиться только женщина, которой уже не важно, кто и что будет с ней делать – хоть «бабка», которая станет выкатывать яйцом и шептать молитвы, хоть гадалка, которая раскинет карты и даст надежду, хоть какой-то шаман, который примется бить в бубен над ее головой, выравнивая ритм измученного сердца, – кто угодно, лишь бы выветрились из головы дурные мысли, что жизнь зашла в тупик, а из сердца вылезли бы колючки, которые мучают болью днем и ночью.

Когда-то, подумав о «бабке», Яна вспомнила, что ее покойная бабушка между делом рассказывала о своей матери, которая «что-то умела». Но разве молодежь к такому прислушивается? Вот и ушла бабушка за горизонт, так толком всего и не рассказав. Теперь-то можно, а раньше старались поменьше говорить об этом.

Яна смотрела в окно, погрузившись в свои мысли, как вдруг ее внимание привлекла полоска света от фар – вынырнула из-за угла многоэтажного дома и будто разрезала темный двор детского сада. Легковой автомобиль остановился за забором, метрах в двадцати от окна, в которое смотрела Яна. Фары выключились, но осветился салон машины. Женщина, сидевшая за рулем, достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Затем свет погас, женщина вышла, блеснули фары – включилась сигнализация. Яна не очень разбиралась в марках автомобилей, но это явно были не «Жигули». Не к ней ли приехала гостья, звонившая с подачи благодарной бывшей «пациентки»? Но женщина все стояла возле машины. Сверкнул огонек зажигалки, затлела сигарета. Яна шмыгнула носом и посмотрела на часы – было пять минут восьмого. Дама, вышедшая из машины, не слишком походила на отчаявшегося человека. Тот, кто нуждается в помощи, вероятно, бежал бы сюда без опозданий. Конечно, если бы надеялся, что здесь ему чем-то помогут.