Мы скоро поняли, что молодые танцоры-заводилы выполняют не только балетные функции. Если возникал какой-то спор, они тут же подходили и выводили спорщиков. При этом их знали и слушались, а они, оказывается, следили за всем происходящим. В один из вечеров к нам подошел Леня, который знал, кто мы такие, и тихо сказал:
– Я вижу, мальчики, что у вас появились постоянные партнерши. Это даже хорошо. Вы будете нашим подспорьем. Но хочу вас предупредить. Можете танцевать с этими девочками сколько хотите, пока мы здесь. Но не вздумайте провожать их домой. Это наши подольские, с Верхнего Вала. У них своя, довольно известная на Подоле, компания, и у вас могут возникнуть очень неприятные проблемы.
Я только понял, что задето наше мужское самолюбие и поинтересовался у своей партнерши, нужно ли ее проводить, на что она ответила очень просто:
– Ну что вы, мальчики. Вас же Леня предупредил. Мы же здешние, и нас никто не обидит, а у вас могут быть неприятности. Так что не ищите лишних приключений на свою голову.
Два раза в неделю по вечерам я посещал лыжную секцию на стадионе «Динамо», куда меня втянул Гарик. Нас особенно не мучили теориями и специальными упражнениями. Все это проходило довольно просто. После небольшой разминки нам выдавали старые солдатские лыжи, видавшие виды, поструганные как колоды, с брезентовыми креплениями и деревянные палки (не металлические и не бамбуковые). С этим нехитрым и тяжеловесным инвентарем тренер отводил нас в Первомайский парк к широкой аллее, идущей вниз вдоль забора стадиона и предлагал спускаться к входу на стадион. Задача была не из легких, так как горка была довольно крутой и длинной. Цельносрубленные лыжи не были приспособлены к торможению и вообще к никаким маневрам, так что остановиться можно было либо упав, либо понемногу переступая ехать на дерево. На наиболее крутых участках наша группа представляла собой довольно колоритное зрелище: несколько человек валялось, пытаясь подняться не снимая лыжи, несколько человек стояло в обнимку с деревьями. И тем не менее эти тренировки доставляли нам удовольствие – свежий воздух, снег, приличная скорость и непредсказуемые последствия.
Весной все эти забавы пришлось сократить. Нужно было готовиться к выпускным экзаменам и поступлению в институт. Я уже твердо решил поступать на архитектурный факультет. Этой же зимой отец поручил мне сделать рабочие чертежи жилого домика для персонала санатория «Украина» в Гаграх. При этом он дал мне эскизы и «козу» – проект жилого дома. Работа эта доставила мне удовольствие. Я вычертил все как полагается: планы, фасады, разрезы. С особенной тщательностью я прорабатывал чертежи деталей в крупном масштабе: колонки террасы, баллюстраду. Колонки я сделал под упрощенные ионические, хотя они выполнялись из дерева (было время жестокого сталинского ампира). Чертежи понравились отцу, и я гордился этим.
Немалое влияние на мой выбор профессии оказала наша библиотека. К этому времени отец успел приобрести в букинистических магазинах ежегодники Московского и Санкт-Петербургского обществ архитекторов-художников начала века. Кроме того из Германии в нашу Академию архитектуры прибыли груды макулатуры из различных полуразрушенных издательств, библиотек и музеев. Их раздавали академикам и членам-корреспондентам академии по весу – академикам по 30 кг, член-корам по 20 кг. Отец предоставил мне разбираться в этой груде бумаг, и я нашел там интереснейшие вещи – альбомы архитектурных обмеров классики, альбомы средневековой мозаики, альбом акварельных эскизов к священному писанию Александра Иванова, опубликованный еще в 1878 году. Большинство этих альбомов было издано Берлинским музеем «Пергамон».
Но больше всего в нашей библиотеке меня привлекали томики небольшого формата, переплетенные в грубые холщевые переплеты. Эти томики были изданы Академическим издательством в 1936 году очень малыми тиражами. В них было заключено много истории и много тайн, сопровождавших профессию архитекторов в течении веков. Это был том Марка Витрувия Поллиона «Десять книг об архитектуре». Уже одно то, что книга была написана в первом веке до нашей эры, и во вступлении автор писал, что он посвящает свой труд императору Августу, рождали в моем юношеском воображении сцены из жизни древнего Рима и вызывали глубокое почтение. Даже не будучи знакомым с особенностями профессии, я чувствовал, что книга, несмотря на то, что она писалась две тысячи лет назад, написана очень серьезным и разносторонним профессионалом. Да это подтверждал и сам автор. Первая глава начиналась словами: «Наука архитектора – это наука, украшенная плодами многих наук и разносторонней образованности…»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу