Мария Фомальгаут - Выключатель тьмы

– Подрастут, себе их заберу.

– И не вздумай даже! Не вздумай!

Холодный очаг.

А огонь мать разводить не велит.

Нет огня в доме.

Древность сохранила для нас предания, как юные девушки отдавались в жены не людям, а божествам или стихиям, рожали от них детей, как от простых смертных…

Вечер.

Откуда-то из степи тянет дымом костров.

Ветер колышет занавеску.

– А то давай в индевцев играть.

– А это че такое?

– А так… Это у нас вигвам будет…

– А не ругайся.

– Чего?

– Не ругайся… мама сказала, фиг вам не говорить.

– Да не фиг вам, а вигвам! А это перья на голове будут… А давай карандаши неси, это стрелы отравленные будут.

– Вау, кру-уто-о… А костер будет?

– Чего?

– Костер… будет?

– М-м-м-м…

– А дава-а-ай!

– А мама сказала, не разжигать.

– А почему?

– А потому что она сказала потому что.

– Ну, дава-а-ай…

Вечер.

Откуда-то из степи тянет дымом костров.

Цокают каблучки, спешат домой.

Нервная дрожь телефона.

– Ну а ты как жива-здорова?

– И не звони мне больше.

– И не буду звонить… пойду, к детишкам наведаюсь.

– Не смей к ним приходить! Не смей! Слышишь, не смей!

Тянет дымом костров.

Цокают каблучки.

– Нельзя сюда, гражданочка.

– У меня там дети, дети!

– Какие там дети, все уже…

Возгорание на юго-востоке столицы почти полностью уничтожило жилой дом…

Тянет дымом костров.

– Пап, а я индейцем буду, можно?

– Обязательно можно.

– Па, а мы к маме поедем?

– Не, не поедем.

– Ну па-а-а…

– А мы маму к себе пригласим, да?

– Ага…

– Вот и хорошо, мама к нам придет, а то что такое, мы здесь, она там…

Ветер колышет занавеску.

Бригадир жжет меня. Дотла.

Сгораю.

Жжет пока еще только взглядом. Чувствую, сейчас схватит поперек тулова, выкинет в печь.

Гори, гори ясно.

– Я… наверное, ослышался?

Еле выжимаю из себя:

– Н-нет…

– Повтори.

Повторяю страшные слова. Кажется, счас цех обрушится от того, что я сказал, да он по любому обрушится, на ладан дышит.

– Витек… ты в курсе вообще, что раньше гонцов с плохими вестями убивали?

– Ну… голову отрубали.

– Точно… а если с хорошими вестями, то прибивали еще одну.

Фыркаю. Бригадир смотрит на меня, как на врага народа.

– Все хаханьки, хаханьки ему… вот цех закроют на хрен, будете знать…

Киваю. Буду знать.

– Так говоришь… когда?

Еле выжимаю из себя страшную новость. В третий раз.

– Че… через неделю.

– Чтобы сегодня же медь была, – кивает бригадир.

– Они сказали…

– А плевать я хотел, что они сказали, у меня производство стоит, – бригадир добавляет пару слов, от которых краснеют стены, – чтоб сегодня же медь была, вон, заказ важнецкий!

И сам понимаю, что заказ важнецкий, и будь мы все прокляты, если заказ этот не сделаем.

– А если это…

– Чего такое?

– А если с других заказиков медь пощипать?

– Ну, пощипай, кто тебе не дает-то, щипун ты наш… Заказчики ждут, чтобы к вечеру сделано было, мне этим людям в глаза стыдно смотреть будет…

Добавляет три слова, от которых станки затыкают уши.

Иду по цехам через грохот станков и жужжание конвейеров, кто-то сбивает меня с ног, швыряет на землю, что за черт, вообще охренели, что ли, над головой проносится балка, влекомая козловым краном, а-а, спасибо, уберегли, счас бы мне этой балкой по черепушке…

Медь…

Легко сказать, где достать прикажете, медь на дороге не валяется… то есть, где-то может и валяется, но не в тех количествах, в каких надо…

Вхожу в дальний цех, на душе теплеет, первый раз за день перевожу дух. Медь. Много меди. Вон она, на тележках, красноватая, бесформенная еще сама не понимающая, кто она и что она, и чем она будет. Но – медь.

Хватаю за рукав тощего работягу, он оторопело смотрит на меня, хлопает глазами, похоже, уже под мухой, кто празднику рад, тот и накануне пьян… Питница, однако, сегодня… тяпница…

– Давай… в восьмой цех пару вагонов отгрузи…

– Чаво?

– В восьмой цех, говорю, пару вагонов!

– Охренел или как?

– Да у нас заказ срочный!

– А мы тут чего, думаешь, воздух пинаем? У нас-то заказ посрочнее будет, попробуй не сделай, вообще бошки поснимают…

– А что у вас тут?

– А то сам е вишь…

Смотрю на конвейер. Вздрагиваю. Понимаю, что черта с два мне тут кто-то даст медь урвать, не бывать тому…

По конвейеру ползут лбы. Большие, тяжелые, медные, девки в дверях перебирают готовые лбы, это хорошие, это в брак, Лю-юська, чего брак в хорошие кладешь, потом пенделей огребешь, мало не покажется…