Рашида Стикеева - Ключ

Со стипендии, раз в месяц, шли на рынок, покупали картошку, лук, морковь и курицу. Жарили, варили. Мясо и всякие разносолы водились редко в молодой семье. Помощи не было. Да они и не ждали. Машенька оказалась замечательной хозяйкой. Проворной и рукастой. Она не только ухаживала за мужем, будущей гордостью Отечества, но и за старой большевистской гвардией приглядывала: подкармливала ужином, обстирывала латаные– перелатаные одежды героев революции. Липковичи полюбили её, к Григорию же относились сдержанно.

Через год, летом, Маша родила девочку. Девочку Леночку. Молодые родители внесли в дом и кинулись разглядывать маленькую. Малышка была похожа на маленького ёжика. Не по жёстким волосам, волосы как раз были мягкими, светлыми и нежными как пух, а по забавной повадке шумно любопытно принюхиваться своим носиком-кнопкой перед кормлением. Кормление было частым и долгим, и Машенька, было, совсем уже замучилась: готовить обеды, убираться, стирать, ухаживать за Леночкой. Но партийная чета поддержала молодую мать.

Старый герой-партиец, раскатывая коляску в длинном тёмном коридоре, просвещал непросвещённого младенца в области марксистско-ленинской науки. Так под скрип коляски Леночка освоила «Капитал». К годовщине первой Леночкиной жизни старый еврей замахнулся на «Апрельские тезисы» и ранние труды Владимира Ильича, кряхтя доставая с верхних полок пыльные темные книги.

Леночка ковыляла на неуверенных круглых ножках по своим первым дорожкам двора, крепко держась за палец старого идиота. Сидя в лёгкой косыночке в безопасной песочнице, запускала первые свои внятные звуки. Самостоятельно орудовала детской лопаткой и ведёрком под кустом сирени и под льющиеся из уст съехавшего с катушек старика неумолкающие цитаты вечно живого Ильича.

Так они и прогуляли первые годы Леночкиной жизни: старый оратор-идеолог и малолетняя благовоспитанная слушательница. Благодаря такой идеологической закалке в последующие годы Леночка в детском саду изумляла всех правильностью речи и феноменальной памятью.

Везучий был Григорий, ох и везучий! Ближний Восток даже не аукнулся. Афганистан – не зацепил. До Северного Карабаха было далеко. До академии прослужил на Дальнем Востоке почти пять лет в одном гарнизоне. После окончания академии покидало немного, помотало по стране. Прибило в Казахстан. В Семипалатинскую область. В закрытую военную часть стратегического значения, именуемую «город Курчатов». Маленький городок сплошь из блочных серых четырёхэтажных домиков-коробочек. Серый, бездушный, продуваемый с трёх сторон казахской ковыльной степью. Видимость была завидная, за несколько километров. Город по всему периметру было обнесён колючей проволокой. Одной, видно, самой стратегической стороной выходил на высокий берег Иртыша и тоже ограждался. Речные суда, проходящие мимо, обязаны были проплывать быстро без показательно-приветствующих гудков, как говорится, «не оглядываясь». Ездить в находящийся рядом, в ста сорока трёх километрах Семипалатинск, разрешалось только по специальным пропускам. Одним словом, закрытый объект как закрытый советский объект за номером №… Зато снабжение было по первому классу!

Прилавки двух гастрономов радовали глаз изобилием и дружбой советских народов. Икру, конечно, ложками не ели, но все деликатесы отечественного и импортного производства и всё самого лучшего качества. Мясные консервы из того же рядом находящегося Семипалатинского мясоконсервного комбината. Тут не только рядовая дачная тушёнка «с медалями», но и говяжий язык в желе, нежная требуха в рассоле, студень в собственном соку и много чего вкусного. Деликатесы из сыров, колбас были представлены в ассортименте из Москвы и Ленинграда. Рыбные консервы все из Прибалтики и Калининграда. Шпроты красовались на отдельной полке аж трех (!) видов. Горошек, кукуруза, перец и всякие весёлые баночки из Венгрии и Болгарии. Сладости в виде конфет – сплошь московские, «Бабаевской» и «Рот Фронт» кондитерских фабрик. Чай не только № 36, пожененный, знать бы «кого с кем там поженили», как говаривала Ираида Африкановна, но и индийский, со слоном на боку яркой коробки.

Трикотаж, аккуратно висевший на плечиках, был исключительно ленинградский и рижский. Но часто были югославские и польские завозы. Термосы и полотенца из дружественного Китая радовали своим отменным качеством. Техника японская, но немного и нечасто. Косметика разная – целиком из солнечной Болгарии.