Рашида Стикеева - Ключ

Надо сказать, родные не переживали и не обижались на него за это. Общения хватало благодаря многочисленному составу семейства. На редкие застольные праздники, когда бывшие дети теперь уже со своими разросшимися семьями накатывали домой, Григорий присылал длинное тёплое послание, адресованное матери, где поименно передавал привет всем своим братьям и сестрам, племянникам и племянницам, а также внучатых родственников не забывал. Адрес, а позднее и телефон всегда обещал выслать позже, после некоторых уточнений.

Письма были искренние, добрые и весёлые. И родственники, обманутые в очередной раз, оставались довольными его отговорками. Служба военного – работа секретная, что тут поделаешь! Никто не был в претензии.

Мать по простоте недоумевала, отчего такая благость?! Отчего такое внимание, избранность, забота со стороны младшенького. Счастливо грелась в лучах этого внимания. Черпала пригоршнями редкую радость и набиралась весёлого здорового духа.

Мария принимала ухаживания Григория, не видя подвоха. Счастливо бегала на свидания и весело кокетничала, не допуская вольностей. Опомнилась, когда Григорий, крепко обняв её, объявил: завтра в загс, не забудь паспорт взять и подружку в качестве свидетельницы.

– А как же мама? – ахнула Маша. – Я не могу вот так… без родительского благословения.

– Ну, хорошо! Мама так мама! Завтра в загс… заявление, и сразу в поезд, в Казань, к тёще.

– Гриша, постой, не торопись! Ты любишь меня? – Маша ждала немедленного ответа.

– Ну, конечно! А как же без этого?! – засмеялся Григорий.

Свадьбу сыграли там же, в Москве, позже, тихую и скромную. Несколько значимых приятелей Григория и две незначительные подружки Машеньки, отобранные им же, Григорием, для столь судьбоносного мероприятия. Из родителей только тёща – Ираида Африкановна, да и та по природе своей была молчалива. Зятя приняла, сдержанно понимая, что её мнение не повлияет на ход событий. Глядя на дочь, скупо улыбалась, предполагая, что дочь не вышла ещё из поры нежного девичества. Как солдатик подчинилась приказу этого сильного строгого человека: замуж так замуж. Слава богу, что человек он положительный, домашний. А там моя девочка привыкнет, куда денется, все так живут.

Была Ираида Африкановна из глубоко верующей семьи. На все Машенькины просьбы рассказать про деда с бабкой отмахивалась и отнекивалась, только по вечерам истово крестилась за упокой души невинно убиенных. Кто были ее родители, откуда и как она оказалась в Казани, вернее, на её окраине. Как удалось окончить медицинское училище? Как попала работать в детскую инфекционную больницу медсестрой? Дочь не знала. Отца Маша тоже не знала и не помнила. Ираида рано осталась вдовой с годовалой Машенькой на руках.

При больничке была бельевая, а при бельевой маленькая утеплённая терраска. Вот в этой бельевой – терраске и жили мать с дочерью. Не строя планы на будущее. После окончания школы Маша поступила в техникум. На чертёжницу. Училась хорошо. Весело. Подруг было много. Ребят – друзей всегда хватало. Матушка всё больше помалкивала да по вечерам читала свои молитвы. Жили дружно, без сложностей. Маша любила мать простым понятным чувством на том простом основании, что это был единственный родной человек. А что ещё должно связывать родных людей – только искренняя привязанность и бескорыстная любовь.

Сколько себя помнила Маша, родительница всегда работала в одной и той же больнице. На краю города. И главный врач у неё был всегда один и тот же – Сан Саныч Седой. Весь серый и унылый от хронической усталости и недосыпа. С остатками пепла дешевых сигарет на рукавах вечно мятого пиджака. Был он одинок, своей заурядной внешностью – впалыми щеками и тяжелым плохо выбритым подбородком – женщин не привлекал. Работал сутками. Нехотя уходил на выходные и праздники.

Никогда Машенька не слышала от матери сетований и жалоб на тяжёлый труд или на неустроенность быта. Утро начиналось с тихого бормотания молитвы, так же день и заканчивался. Днём жили открытым домом: каждый мог зайти, забежать, заглянуть. Вечером терраска закрывалась на нехитрый крючок.

Казалось, никого Ираида не боялась и ничего не боялась. Со всеми могла договориться, по крайней мере, она так говорила. Малого роста, аккуратного сложения. Обыкновенные карие глаза, курносый нос и острый подбородок. Внешность бледновата, конечно, но зато всё ещё блестящие рыжие волосы выбиваются из-под косынки. И часто ловит взгляды Сан Саныча на своём милом лице. Поймав, отворачивалась. Неразговорчивая, но улыбчивая. Похожа была скорее на воспитанную девочку из профессорской семьи.