Дмитрий Ридигер - Узники равновесия

– Это так, от законников скорости не жди, даже если им задницу поджаривают, как сейчас. Дармоеды… А почему тебя к нам-то послали, если не секрет?

Серж невесело усмехнулся.

– Потому что французский знаю. В институте учил. Как слух прошел, что рой у вас опять активизируется, так и отправили. А по мне так разницы нет, в каком городе на блокпостах сидеть… Чердаки да мансарды везде одинаковые…

– Это точно. – Жан подошел к проему окна, хрустя рифлеными подошвами по ошметкам штукатурки, и осторожно выглянул наружу.

– Ну, что там? Увезли огурчика? – лениво спросил Серж.

– Загружают.

В ушах хором ожили горошинки раций:

– Здесь восьмой! Всем! Есть информация, что рой может активизироваться в шестом округе! Особенно внимательными быть постам в районе вокзала Бротто и на улицах Кювье и Бюго! Конец связи!

– Началось… – Серж, кряхтя, поднялся с пола и пристроился на корточках рядом с Жаном, у низкого подоконника. – Видишь что-нибудь?

– Нет пока. – Жан продолжал внимательно всматриваться в густую толпу отправляющихся на обед людей из окрестных контор, наводнявших тротуары и кое-где даже нетерпеливо выскакивающих на узкую проезжую часть улицы, лавируя между припаркованных в ряд машин.

– Посмотри туда, быстро! – Серж ткнул пальцем в двух молодых парней, по виду скорее рабочих с крупного завода, чем клерков из соседних офисов. – Видишь, не торопятся и переглядываются?

– Точно! Кладем их!

Жан уперся локтями в подоконник и выдвинул ствол наружу, прицеливаясь. Серж последовал его примеру. Но они чуть опоздали.

Парни на перекрестке кивнули друг другу и синхронно сунули руки в карманы. Раздавшиеся одновременно хлопки винтовок не успели что-то изменить – парни завалились мешками на асфальт, но сигнал передать успели.

Потому что буквально через секунду из потока пешеходов по обеим сторонам улицы выделились люди, выхватившие из карманов и сумок одинаковые оранжевые баллончики. Почти синхронно приблизились к стенам домов и быстрым, широким взмахом нанесли краской по одной линии. Каждый по одной – короткой или длинной – но эти небрежные штрихи моментально сложились в четкие, оранжевые надписи: на одной стороне улицы – «Мы повсюду!», на противоположной – «Мы хотим только справедливости!».

– Огонь! – крикнул Жан, одновременно швыряя в окно горсть гранат с зеленкой, и стволы винтовок заметались, лихорадочно выплевывая дротики с красным оперением.

Но сделав свое дело, люди уже поспешили смешаться с толпой, побросав баллончики и резиновые перчатки. Лишь четверо из них остались лежать у стен.

Гранаты с треском лопнули, не долетев до земли, и заволокли улицу легкой дымкой. Толпа начала впадать в привычную панику. Именно привычную – без криков и лишней суеты люди максимально ускорились, а кое-где и побежали, стремясь быстрее покинуть опасный квартал. Только одна женщина с прогулочной коляской остановилась и громко, истерично закричала, показывая пальцем на дротик, торчащий в колесе коляски, и тут же патетически разводя руками. Ребенок проснулся и тоже жалобно заорал.

Несколько прохожих задержались, снимая женщину на камеры мобильных телефонов.

– В твоем секторе, мазила! – ехидно произнес Серж. – Поздравляю! Ты теперь негласный герой вечерних новостей! И зеленку опять зря извел!

Жан сморщился было, но тут же напустил на себя вид воинствующей справедливости.

– Тоже мне, трагедия! Я ж в колесо попал, саму коляску не задел, так? Чего разоралась, спрашивается? И чего ее вообще, скажите мне, с коляской в этот квартал понесло, в это время? Сама виновата, и нечего орать!

– Ладно, не кипятись! – Серж примирительно похлопал Жана по плечу. – Может, она на работу с ребенком ходит. Или мужа встречать пошла.

– Все равно, нечего орать! – Пробурчал Жан, но уже более спокойным тоном. – Не первый день на свете живет, понимать должна ситуацию! И нечего соваться, куда не надо!

– Ты чего завелся? А куда сейчас соваться можно, она, думаешь, знает? Или кто-нибудь в этом городе? Может, ты знаешь?

Жан остро глянул на Сержа и опустил глаза. Помолчал, пожевав губами.

– Не знаю. Но все равно орать незачем.

– Ладно, угомонись, она уже прекратила.

На опустевшей улице действительно оставалась только немного успокоившаяся, но все еще продолжавшая всхлипывать женщина, стоящий рядом с ней полицейский и еще двое из патруля, грузившие в машину безвольное тело с еще более позеленевшей кожей. А рядом с машиной лежало пятеро обездвиженных.