Максим Исаев - Сарабанда

– Ну, а что там еще было в твоем универмаге?

– Ты знаешь, я там присмотрела себе такие ботиночки, как сейчас носят все модные девицы – черные, на высокой платформе, и такие гладкие, кожаные, на молнии сбоку, итальянские, всего за двадцать долларов.

– Слушай, это очень дешево. Я тут тоже на днях ходила в итальянский магазин, так там меньше, чем за восемьдесят, ничего нет. И на рынке – мне говорили абсолютно точно, я тебе клянусь! – такие ботиночки стоят минимум семьдесят. Так что странно, это, наверное, из ненатуральной кожи.

– Да нет, – Верочка даже обиделась, – я специально спрашивала у продавщицы, она говорит, кожа, Италия, распродажа до воскресения.

Ирок чуть не уронила телефон.

– Я тогда прямо завтра туда еду, а то мне уже совершенно нечего одеть, те мои старые совсем порвались.

Верочка подумала, что те старые Ирок купила всего месяц назад на занятые у нее тридцать долларов, и следующая зарплата в их школе будет неизвестно когда. Они поговорили в том же духе еще полчаса.

Эта Ирок такая странная, и, главное, самоуверенность ее не знает границ. Все-то она знает, все-то она видела, везде-то она была. Верочка вернулась на кухню и принялась просеивать гречку. Как в каменном веке – высыпешь полпачки на клеенку и ломаешь глаза, перебирая каждое зернышко. Эта гречка еще наверное из стратегических запасов времен холодной войны.

В двери заскрипел ключ, и вскоре показался дедушка с большой шахматной доской подмышкой.

– Какой счет? – спросила Вера.

– Сегодня я показал этому жулику, где раки зимуют! – довольно ответил дедушка, укладывая доску на полку, шумно сморкаясь и долго вытирая валенки о коврик. Хотя на улицу выходить было не надо, дедушка всегда одевал валенки, когда собирался к соседу на партию.

– Двадцать три – семнадцать, как в аптеке, – весело доложил он и надолго заперся в туалете, шурша бумажками и повторно сморкаясь.

– Давай ужинать, Касабланка, – с тоской позвала Верочка, ты что, уснул там, что ли?

– Не Касабланка, а Капабланка, иду, иду, – минут через пять ответил дедушка, переменив валенки на большие вязанные носки и широкие мягкие тапочки. Ужин прошел в рассказах о проделках коварного противника – восьмилетного Сережи.

– Мне кажется, Верочка, у него все-таки врут часы. Хоть он и ставит стрелки ровно на без пяти, мой флажок падает секунд на двадцать быстрее. В результате он выиграл у меня лишние три партии. Ну что тут скажешь, жулик, и все.

Верочка доела кашу и разлила чай. Дедушка так разошелся, что не замечал, как каша выползает из его рта и тонкой серой струйкой стекает по небритому подбородку. Неожиданно он остановился, взглянул на часы и стал собираться.

– Ты знаешь, у меня сейчас через три минуты программа «Время», из-за этого жулика я до сих пор не знаю, что там творится. Прости, Веруша, что я тебя оставляю, но сейчас уже начнется, – и дедушка понес стакан с чаем в большую комнату.

Верочка быстро вымыла посуду и грустно вытерла со стола. Пойти что ли помыться с горя, – подумала она, затаив желание.

Она посидела с дедушкой полчаса, посмотрев даже спорт и погоду, и когда он с облегчением выключил телевизор, уже почти задремав в своем кресле, она подумала, что ужин в животе уже улегся, и можно идти в ванну.

– Дедушка, я пойду быстро вымоюсь, а ты ложись спать.

Вряд ли кто-нибудь еще будет звонить по телефону. Замены уроков быть не должно, и дней рождения не предвидется. Дедушка выпил таблетки, постелил себе кровать, закрыл дверь и улегся. Верочка, чувствуя внутри всего своего тела разгорающееся пламя, выключила свет во всех комнатах, чтобы вокруг было не так ярко, и заперлась в ванной.

Пламя внутри ее тела разгоралось все сильней, но снаружи было все еще довольно холодно, и она включила одну горячую воду, чтобы воздух немного нагрелся. Она села на край ванны и закрыла глаза. Шипящая струя убаюкивающе впивалась вначале в пустоту, но вскоре уже принялась выбивать из поверхности хрустящие пузыри, которые разбегались в стороны и упирались в стенки. Верочка немного ослабила пояс халатика и положила правую руку в глубокий вырез. Ее левая грудь, такая знакомая и родная, казалась сейчас совсем чужой и непривычной, будто лифчик, купленный в универмаге, сделал ее тугой и тяжелой. Она сняла с вешалки махровое полотенце и попробовала медленно, будто боясь спугнуть мурашки, дотронутся до своей гладкой кожи. Шершавое полотенце с мягкими ворсинками вначале двигалось по кругу, потом остановилось и поехало к центру. Верочка решила определить, где ей будет приятней всего. Ей нравилось это немного колючее, но нежное прикосновение, и в ее воображении возникли вольные картинки. Конечно, поблизости трудно было найти подходящего кавалера, и лишь какой-нибудь герой из фильма, пожалуй, мог быть допущен на эту роль. Она даже попыталась немного себя помучить и попробовала действовать более агрессивно, представляя себе какую-нибудь инквизицию, но ее кожа быстро сделалась совсем красной, стало больно, и она бросила полотенце на пол.