Думалось только о том, как все-таки качественно его, Андрея, подготовили к отпуску. Ну, положим, до так называемой сауны, расположенной в старом дачном поселке за МКАДом, он добрался самостоятельно. Мимо поста ГАИ проскочил уверенно – там, кажется, собрались махнуть жезлом, может, даже и махнули, но он только притопил газ.
А вот потом подготовка пригодилась.
В заведение их поначалу не пускали: только по предварительной записи. И праведник уже заныл, что, мол, не надо судьбу искушать, поехали… Какую, к известной маме, судьбу?!
Когда переговоры с охраной достигли, казалось, кульминации, Андрей случайно – или не случайно? – обнаружил в глубоком внутреннем кармане куртки телефон. Оказывается, и об этом не забыли. И всплыл в памяти номер Димки, с которым когда-то работали вместе, а потом Димон ушел: купил на пару с братом вот этот дом в тихом месте, привлек еще каких-то инвесторов, развалюху снесли, отстроили все по новой, оборудовали, как полагается, и получился нормальный бордель.
Позвонил, не колеблясь. Димка сказал: дай-ка трубку старшему холую. После короткого разговора с хозяином старший холуй только что языком пол в холле не вылизал перед Андреем и его спутником.
Кладя трубку обратно в карман, Андрей наткнулся еще на один предмет. Оказалось, что это пачка пятитысячных в банковской упаковке.
Интересно, подумал грешник, они ожидали, что я на Канары какие-нибудь рвану? Нет уж, нас и тут неплохо кормють…
Потом, в зале со стенами, выкрашенными в тот же кокетливый цвет, что и давешний собор, пили шампанское. И снова Андрей подивился своей подготовке. Столько пива за день вылакал, а хоть бы что. Нет, хмель временами накатывал, но тут же отступал, и никакой дурноты, и даже мочевой пузырь перестал тревожить.
Так что «Дом Периньон» пошел на ура – и у него, и у девочек. А вот у Евгения – нет, не пошел. Слабаки они там, наверху, не без презрения подумал Андрей, слушая мучительные рвотные спазмы, доносившиеся из-за двери ванной комнаты. Фуфелы. Ни бабок, ни тачки, ни, самое главное, стойкости.
Через некоторое время Женя выполз на свет. Лицо праведника приобрело оттенок в тон стенам, и всех это очень развеселило. С визгом и хохотом поволокли горемычного в баню. Андрей выбрал финскую и все приговаривал: «Пропаришься, Женёк, всухую, и все как рукой! А Томочка вот и рукой, и всем, чем только пожелаешь! Да уж не всухую, что ты! Будешь, как новенький, верно, Том?»
Пухлая Томочка глуповато хихикала, а высокая стройная Лариска льнула к Андрею, шепча ему на ухо – впрочем, довольно громко, – что и как она будет делать ему, тоже и губками, и пальчиками, и всем, чем захочешь…
В сауне, однако, ничего не вышло. Андрей уже пристроился было к Лариске, когда Томочка, пытавшаяся как-то оживить Женю, вдруг взвизгнула и резво отскочила в сторону: праведника опять вывернуло наизнанку.
Пришлось тащить Евгения в душ, вызывать обслугу, платить за безобразие, перебираться в русскую парную. В конце концов бедолагу уложили отдыхать в какой-то спаленке, а Андрей, уж коли уплачено, взял на себя обеих девчонок. Надо признать – понравилось. И хватило его на обеих. С избытком даже хватило. Опять же подготовка, ясное дело…
И никаких признаков боли. Вышак.
Однако, ночь подошла к середине, и Андрею подумалось, что для полноты ощущений неплохо бы еще и поспать. Давно не спал полноценно. В прямом смысле – невыразимо давно.
Только вот сон не шел. Вернулись мысли о том, куда предстоит возвращаться. И мысль о ротации тоже вернулась. И зачесалась невыносимо.
Он разыскал Женю, безжалостно растолкал его, выпил на посошок еще один бокал шампанского, кинул прямо на пол несколько купюр. Вытащил напарника из дома, усадил в машину, сел сам, запустил мотор, погнал в город. Куда, зачем – он не знал. Но оставаться на месте не мог. Просто не мог.
– Куда мы? – промычал праведник.
– На кудыкину гору, – зло бросил в ответ Андрей, все разгоняя и разгоняя «Пассат». – Кончается отпуск, понял? Восемь часов осталось с хвостиком. Куда-нибудь, все равно куда!
Евгений тихо стонал, скорчившись на сиденье и обхватив голову обеими руками.
– Не ной! – прикрикнул Андрей. – Достойно время провели. Сейчас… вот… на три вокзала махнем… не знаю, зачем… видно будет… час убьем, потом другой… а там на минуты счет поведем… сколько есть, все наше!
Не разбирая светофоров, он вылетел на пустынную набережную и прибавил газ. До упора.
Ротация, подумал Андрей. Нет, едва ли. Никто из других грешников ни о чем таком не говорил никогда. Да и потом, если ротация, то просто поменяли бы местами грешника с праведником, и все дела. Без этого идиотского отпуска.
Читать дальше