Стася Холод - Юноша с ландышем (сборник)

В недобрых глазах мисс Коббетт, похожих на стеклянные пуговицы, блестели слезы, и Джинни впервые стало жаль ее. Она хотела сказать в ответ что-то очень важное и светлое как солнце, но не сразу собралась с мыслями, а потом было поздно.

…Джинни ехала в почтовой карете. За окном мелькали поля, сеновалы, каменные изгороди ферм и до кустика знакомые, исхоженные холмы, а под самым ее сердцем было спрятано рекомендательное письмо. В нем лукавым слогом говорилось о некой благонравной юной мисс, отличающейся примерным поведением, глубокими знаниями, радением к наукам и безупречными манерами.

– Ну наконец-то, мы вас уже заждались, – патронесса школы Святой Терезы мисс Николсон была в сильном раздражении.

Джинни хотела объяснить ей, что их кастелянша вовсе не копуша: она долго возилась с платьем, желая сшить его как можно лучше…

– К работе приступите завтра, – оборвала ее мисс Николсон, – Будете вести во втором классе грамматику, арифметику, ботанику, этикет и рисование. В ваши обязанности также входит следить за детьми на переменах, гулять с ними и водить в трапезную. Вы сможете поддерживать образцовую дисциплину?

Джинни робко кивнула.

– И еще, я надеюсь, вы понимаете: место в нашей школе – большая честь для безродной девицы. Мисс Коббетт, очевидно, считает вас самой достойной своей воспитанницей. Так постарайтесь же не ударить в грязь лицом!

Джинни пылко заверила, что постарается.

– Жить вы будете в восточном крыле, в комнате номер четырнадцать, с двумя молодыми учительницами. Служанка вас проводит.

Номер комнаты совпадал с годами Джинни, и она увидела в этом доброе предзнаменование, а ее новые соседки оказались очень милы.

– Спорим, что завтра ты будешь реветь! – заявила одна из них.

– Вот еще! В жизни нюни не распускала. Не на ту напали, – огрызнулась Джинни.

– Тебе какой дали класс? второй? Ах, это еще совсем малышки! Но зубки у них острые как у пираний – съедят в одночасье и не подавятся, будь спокойна.

«Может, они нарочно меня запугивают, но зачем им это?» – подумала Джинни, и ей сделалось не по себе.

Вторая девушка, словно угадав ее мысли, одернула расшалившуюся подругу:

– Памелла, как тебе не стыдно задирать новенькую? С детей дурной пример берешь. Класс и правда не из легких, – обратилась она к Джинни, – ленивый, распущенный, шумный и склонный к каверзам.

– А обуздать его невозможно, потому что в нем учится Глория Николсон, племянница патронессы, – добавила Памелла.

– Но не робей, ты учительница, а значит, главная! – сказала Шарлотта.

– Чепуха, главная там Глория, неужели ты этого еще не поняла? Все девчонки у нее под каблуком, прыгают на задних лапках, так же трусливо и тупо, как наставницы перед ее чванливой тетушкой.

Шарлотта ущипнула Памеллу за руку и состроила зверскую гримасу: прикуси, дескать, язык, а сама поспешила перевести разговор в другое русло.

– Что мы, на самом деле, все о школе, да о школе? Так и в старых девах застрять недолго! Лучше открой нам секрет, милая Джинни, есть у тебя сердечная привязанность?

– К чему?

– Ни к чему, а к кому – ясное дело, к молодому человеку! Вот Памелла у нас, представь себе, влюблена, причем не без взаимности. Тебе, наверное, ужасно интересно, в кого? – заговорщически прошептала Шарлотта. – В нашего фельдшера. А ты еще не повстречала своего принца?

– Нет, – честно призналась Джинни.

– Не может быть… Ну да, конечно, ты нам еще не доверяешь, – притворно огорчилась Памелла. – А вообще, мы так дружны, так ценим искренность и терпеть не можем скрытных лицемерок, но ты ведь не такая, правда, Джинни?

Всю ночь Джинни снились ученицы, мечущиеся вокруг нее в дикой бесовской пляске, и тревожное утро не принесло ей утешения.

– Не вздумай ссориться с Глорией – зараз из школы вылетишь. Она наговорит на тебя как на мертвую, а патронесса ей поверит: невинное дитя, видите ли, врать не может. Мисс Николсон считает, что ее племянница – сущий ангел, – ухмыльнулась напоследок Памелла.

– А будешь к ней подлизываться, она тебе такую жизнь устроит – сама сбежишь, – сказала Шарлотта.

– Что же мне делать?

Ответом ей стали лишь быстро удаляющиеся шаги. Джинни знала: бежать ей некуда, и чувствовала себя так, будто готовилась пройти по канату, натянутому над городской ярмаркой, под глумливые возгласы и смешки разномастной, равнодушной публики. Девицы же, оставшись вдвоем, обсуждали новое приобретение патронессы.