Стася Холод - Юноша с ландышем (сборник)

– Заодно разыграем шахматную партию, – сказал он дружелюбно.

Директор принял приглашение, но от какой-либо благотворительной помощи со стороны прихода наотрез отказался. Тетушка Хоккинс утверждает, что попечительский совет стал выделять Бентинк-хаузу гораздо больше денежных средств.

С вечера Джинни до одури напрыгалась через мяч, безжалостно молотя им об стену приютской прачечной, наелась крупяного супа и уснула как убитая, а на другой день, после утренней гимнастики и завтрака, ее отправили в комнату кастелянши переодеваться, – только тут она поверила, что навсегда покидает Черити-хауз. Джинни и так задержалась дольше положенного срока. Ее подруги уехали сразу после выдачи аттестатов: Лаура – во Францию, к замужней кузине, а судьбой Энн изъявила желание заняться богатая родственница. Будущее других девочек представляло собой печаль и заботу начальницы приюта, прозванной за редкие душевные качества Коброй. Несмотря на свою мрачную репутацию, мисс Коббетт была справедлива и беспристрастна. Отправляя воспитанниц «в вольное плаванье», она всецело полагалась на провидение, а потому устраивала их в алфавитном порядке. Так, воображала Нора Аткинс получила место гувернантки в доме эсквайра, милашку Сьюзен Бакстер взяли компаньонкой к пожилой парализованной леди, застенчивой тихоне Оливии Готсол суждено было учительствовать в бедном пьющем приходе, затерянном среди малярийных болот Хандред-оф-ху, потом еще поступила пара запросов из Шотландии, а Джинни, словно заколдованная, осталась не у дел, – напрасно начальница ругалась с почтальоном, обвиняя его в утере писем. Джинни совсем не унывала. Она надеялась, что ей выпадет лучший фант, и думала себе: «Уж если нянчить оболтусов, то во дворце индийского раджи или на далеких островах, где закатное солнце золотит верхушки финиковых пальм, – не век же в Англии сидеть!» Правда, мисс Коббетт часто грозилась, что в рекомендательном письме без обиняков расскажет о лазаньях Джинни по деревьям, катаниях на портьере, которая однажды сорвалась вместе с гардиной, чудом не сгубив озорницу, и других проделках, дабы не вводить почтенных господ в заблуждение относительно ее нрава. Джинни верила: начальница вполне на это способна. У них были давние счеты. На случай неповиновения в приюте имелся Крысиный чулан, слывший местом гиблым и пропащим, и все девочки ужасно боялись туда попасть. Будучи его завсегдатаем, Джинни знала, что никаких крыс там нет, зато в корзине со старым тряпьем регулярно котится всеобщая любимица – пушистая кошка Боудикка. Тем не менее, когда ее туда вели, она вопила, не жалея глотки, упиралась, садилась на пол и потом, раздираемая негодованием, яростно пинала дверь. «Злюка, злюка!» – доносилось из чулана, а кому понравится такая нелестная правда?

Джинни пробыла в приюте все лето, наслаждаясь положением единственной выпускницы. Младшие обожали теперь только ее, наперебой предлагали услуги по стирке чулок и чистке ботинок, из-за нее ссорились и дрались. Особенно свирепствовала Рокси, напористая девчонка с торчащими, как у кролика, передними зубами. Она присвоила себе Джинни по принципу «Кто наглый – тот везучий» и решительно отшивала соперниц. Так и зазнаться недолго, но в конце сентября мисс Коббетт получила письмо от патронессы школы Святой Терезы, куда срочно требовалась учительница начальных классов. Конечно, это не Индия, а пригород Лондона, но Джинни все равно обрадовалась. Она давно хотела жить своим умом, а приют с прескучными нравоучениями Кобры и монотонным брюзжанием мисс Абнер надоел ей хуже горькой редьки. Когда выяснилось, что ехать к месту службы Джинни не в чем, воспитательница проявила необычайное великодушие, пожертвовав ей отрез коричневого сукна, который берегла на случай помолвки: а вдруг она кого-нибудь повстречает – чем черт ни шутит. Ткань, много лет пропылившаяся в сундуке, была сильно трачена молью, но кастелянша изловчилась и выкроила-таки платье. На примерку Джинни всякий раз звали в разгар интересной игры, к тому же мисс Абнер была ревнива и придирчива: она очень боялась, что тетушка Пэгги все испортит. Джинни уныло слушала их пререкания и по возможности быстрее старалась убежать во двор, но сегодня все было иначе. К горлу подступил горький комок при виде родного клетчатого платья, одиноко висящего на спинке плетеного кресла. Когда-то оно, как попона, доставало Джинни почти до щиколоток, потом ее ноги стали стремительно расти и платье неоднократно удлинялось. Оно впитало в себя дух подвигов и приключений. В нем Джинни караулила призрака на монастырском кладбище, обследовала заброшенную скотобойню, воевала с бродячим бешеным псом – да всего и не упомнишь. А сколько раз она, исполненная гордой решимости, вступала в нем в Крысиный чулан, сосчитать вообще невозможно. Кастелянша встряхнула его, окинула колючим, словно репейник, взглядом и сказала: «А оно – ничего, еще послужит. Я думаю, Мэдж придется впору. Надо только локти залатать».