Ирина Крицкая - Истеричка (сборник)

Именинница зажмурилась и прикрыла ушки. Именинница игриво пугалась при каждом моем слове и с трудом, ох с трудом прятала веселую улыбку. Мужчины услышали с улицы, но входить не решались. Розовая кофточка сидела на прежнем месте, за столом, напротив меня. Она сложила руки крест-накрест, задрала нос и выдвинула подбородок.

– Ирина, – она сказала, – ты очень крутая баба, но ты напоролась на тоже очень крутую бабу!

И тут я поняла: идет война! Война за переправу. Белые на одном берегу стола, красные – на другом. И если я сейчас не начну форсировать Днепр, враг снова пойдет в наступление, тогда война затянется, жертв будет больше… В общем, мне не оставили выбора, пришлось бомбить.

Я бросила в розовую кофточку бокалом – того самого вина, которым она помешала мне насладиться, и на всякий случай усилила бросок словами, одним только словом. И это помогло. Я выбила врага из укрепления.

Розовая кофточка выскочила из-за стола, закричала на меня: «Ты что, истеричка?!» – и побежала в ванную застирывать пятно.

Ну тут, конечно, толстушки начали меня качать. «Победа! – они кричали. – Победа!» Точнее, просто улыбались и с радостью кинулись ставить приборы под торт. Я снова увлеклась гусем и грушами. А девушки хихикали, вполголоса: «Кетоза, кетоза…»

За дверями, где-то в гостиной канючил ребенок, это была дочка розовой кофточки.

– Иди сюда. Ко мне! – розовая кофточка позвала ее из ванной. – Сюда иди! Я сказала!

Именинница снова вздрогнула, дамы вдохнули, выдохнули и опять затянули свою беседу – про детей, про мужей, про рецепты…

Потом свет погас, вспыхнули свечи. Подрожали минутку. Танечка загадала желание и с первого раза потушила все тридцать. Она даже не заметила, что мой сын спер у нее пять свечек.

Я принялась за торт. Влез! А что вы думаете, не влез? Еще как влез. Когда это в меня не влезала «пьяная вишня»?

Мой муж все это время стрелял из арбалета. Он выиграл, он победил, набрал три раза по сто очков и только после этого вернулся к столу. Глаза у него горели спортивным азартом, он мне напомнил сразу всю живопись из цикла «Герои Куликовской битвы». Да, конечно, я была бы рада, если бы муж посмотрел на меня другими глазами. Вот так вот чтоб прям вошел, посмотрел, а глаза-то у него – ой, мама! – другие. Но тут кетозой не отделаешься.

Для того чтобы мой муж посмотрел на меня другими глазами, нужно каким-то образом извлечь у него оригинальные глаза, а вместо них поставить другие. Можно заменить только глаза, можно голову привинтить другую с другими глазами, а можно вообще мужа поменять, и тогда автоматически получишь другие глаза. Но это все сложно, это все колготно, поэтому я от души наелась и стала доброй. Какие есть глаза – такими пусть и смотрит.

Истерику я устроила только на следующий день, я элементарно разоралась в машине, когда мы возвращались домой. Я всегда ору в машине по дороге домой, если мы слишком долго отдыхаем в гостях. Я скучаю, и поэтому меня все раздражает.

Меня раздражают пробки на дороге, я чувствую необъяснимую тревогу в конце воскресенья, мне кажется, что я не все получила от выходных, я вспоминаю гуся, вспоминаю торт, у меня начинаются угрызения совести за то, что я их съела, я вспоминаю арбалет и обижаюсь, что муж стрелял два дня без перерыва… Короче, повод я найду всегда. И начинаю концерт с полпинка, точно так же, как розовая кофточка.

– Твой папа обещал мне подарить бассейн! И где он?

Развитие диалога пересказывать не стоит, заканчивает обычно муж, у него есть стандартная последняя реплика: «Вот только не надо трогать мою маму!»

В этот раз он тоже сказал:

– Не надо трогать мою маму! – и добавил отсебятину: – Истеричка!

И после этого на перекрестке я выскочила из машины и дернулась в аптеку. Купила там коробку легенького успокоительного, но проглотила его демонстративно на улице с таким видом, как будто это о-го-го какое сильное лекарство. Вытерла слезы или сделала вид, что вытираю слезы, это непринципиально. Немного прошлась пешком, слегка пошатываясь, в этот момент я действительно чувствовала сильное головокружение, а муж мой ехал медленно по крайней полосе. Он знал, что я вернусь в машину и начну сюсюкаться «пушистик, пушистик», как будто пять минут назад в машине орала не я, а какая-то другая кофточка.

И как жить, спрашивается? Как жить, если ты истеричка? Да никак! Бери стул, садись за стол и пиши книжку. Вот так меня и осенило нарисовать серию женских портретов – женщина в момент истерической реакции. Я сколотила себе компанию из веселых бабенок, они друг на друга совсем не похожи, но их объединяет одно – хотя бы раз в жизни каждая была истеричкой.