Ирина Крицкая - Истеричка (сборник)

Отсюда делаем простейший вывод: децибелы – не самый главный показатель истерики. Вопли, крики, слезы, битье себя в грудь, попытки кусаться, непроизвольный смех – все это, конечно, очень интересно. Но часто настоящие истерические приступы проходят в полной тишине, особенно если они как-то связаны с огнем. Когда я сжигала первый тираж своей книги, я не кричала и не визжала, я молча кидала в огонь книжку за книжкой, тысячу книжек сожгла и не сказала ни слова. Я полагаю, тихая истерика – гораздо более интересная вещь, чем клинические вопли, в таких случаях нервное напряжение нагнетается до такого уровня, что взрыв практически неизбежен. Летальные исходы не исключены.

В то же самое время многие из хронических мелких истеричек, которые спускают пар всю жизнь и понемножку, очень часто разговаривают тихо. «Потише», – они говорят. «Потише» – и ставят брови в скорбный мостик, и лечат, они все время всех лечат, и особенно своих вечно сопливых детей. «Осторожно», «аккуратней», «не шумите», «не бегайте», «не сорите» – они любят все это повторять, им очень нравится наставлять на путь истинный и учить. Что, кстати, и подтверждает случай с розовой кофточкой.

Вы можете меня спросить, почему же я так долго терпела розовую кофточку? Да, я могла бы сразу, как наш папочка, взять стул и моментально убрать помехи из эфира. Но нельзя же! Нельзя, вот так вот сразу. Презумпция невиновности! Я должна была допустить, что розовая кофточка затеяла свой глупый разговор о моих чудесных формах по неведению своему, по простоте душевной, и после небольшой паузы она догадается сменить пластинку. Я досчитала не то что до десяти, я ждала не меньше пяти минут, прежде чем снова вернулась к столу.

Но! Когда я вернулась, розовая кофточка читала толстушкам лекцию о раздельном питании.

– Шестьдесят! – она сообщила всем объем своей талии. – Я слежу за собой, не расслабляюсь, гусятину ни-ни, не ем, и поэтому у меня всегда стабильно – девяносто, шестьдесят, девяносто!

Танечка, именинница, ей похлопала, реденько так, зловеще – хлоп-хлоп-хлоп.

– Ничего сложного. – Кофточка поправила ровную челку. – Главное – считать калории.

Собрание криво поморщилось. Дамы устали, все-таки розовый утомляет глаза. Тем более что у каждой объем талии был как минимум семьдесят, это я так… по-братски предполагаю, а там глядишь, и все восемьдесят, не говоря уже о прочих габаритах.

Я подсела к своей тарелке с гусем. Отломила мягкую булочку, окунула ее в грушевую мякоть – и тут опять в мои окопы запустили ядовитый газ.

– Вот посмотри, – кофточка сказала. – Ира, посмотри. Сейчас у тебя на тарелке больше тысячи калорий!

– Не может быть! – засомневались толстушки.

– А вы посчитайте, – она усмехнулась и принялась у меня на глазах четвертовать моего гуся. – Мясо, жирное – потянет калорий на шестьсот, если не больше…

– Да ну? – удивилась Танечка.

– Да, да, да, а что вы хотели? Гусятина! Сплошной жир! Груши, в меду – тоже не меньше двухсот. Соус… Соус – это вообще смерть фигуре. И еще хлеб! – Кофта улыбнулась, как будто застукала меня с бутылкой у шкафчика. – Вон у тебя булочка лежит! Ага! Ага! А время сейчас уже сколько? Десятый час. А впереди еще торт… И это не считая алкоголя! Один бокал вина – сто пятьдесят калорий, а сколько ты у нас сегодня выпила?

Розовая кофточка торжествовала, как прокурорша на процессе. Я отодвинула гуся. Глотнула винишка. И решила дать ей последний шанс.

– Рыбка моя, – я у нее спросила, – подумай хорошо и скажи, что тебе нужно для счастья? От меня лично?

– Ага! Неприятно! Неприятно! – она обрадовалась. – Это сейчас! А потом ты мне скажешь спасибо! Вот когда будешь секси, как в прошлом году, сама подойдешь ко мне и скажешь «спасибо!». Тебе нужна кетоза. Ты знаешь, что такое кетоза? Волшебная диета! Посмотри на меня, я регулярно сижу на кетозе. Тяжеловато, конечно, не каждая выдержит. А ты соберись! Стисни зубы! Ты тоже быстро приведешь себя в норму, ты начнешь себе нравиться, и муж на тебя будет смотреть другими глазами. Да, а ты думаешь, муж не замечает эти твои десять килограмм? Думаешь, он тебя не сравнивает с другими женщинами?

Монолог был слишком длинным, и в моих планах его не было, в моих планах был гусь и торт. Поэтому я встала, это удобнее, когда выступаешь публично. Я встала и превысила уровень шума. Иначе нельзя. Хорошая громкость – необходимое условие для проведения истерической атаки.

Речь была краткой, форма стандартная. Я попросила розовую кофточку представиться и объяснить, с какой целью она посетила этот дом. А потом дала короткий адрес, по которому она может проследовать, чтобы там и читать свои интересные лекции по кетозе.