Владимир Родич - Амонд

– Вы вот всю ночь алкоголи распиваете, потом до обеда храпите, как будто посреди базы эскадрилья вертолетов по ошибке заправилась водкой и теперь никак не взлетит. А собака ваша непьющая с утра похмельем не мается и с семи часов в речке сидит да на окружающих скалится. Вы бы вчера не жадничали, животному бедному стакан-другой налили бы, глядишь – дрыхло бы с вами до вечера, от жары в речке не пряталось, отдыхающих не смущало…

Потом до Соломоныча дошло, что Амонд на пляже – и за МЧС, и за милицию, и за «скорую». Даже за общество спасения на водах. И тогда Соломоныч сам стал спозаранку на речку купаться ходить. Чтоб Амонду помогать и отдыхающим докладывать о явной пользе плывущего по воде крокодила. Позже, когда до Соломоныча стали доходить упорные слухи о появлении то в речке Усманке, то где-то в Убле, то в заводях Хопра страшных, зубастых, но безобидных крокодилов, он только тихо посмеивался в кулак. И думал: побольше б таких Амондов – честным людям спокойней было бы!

Чудеса особой собачьей интуиции Амонд начал демонстрировать, когда ему едва исполнился год. В ту пору хозяину частенько приходилось по работе отбывать в столицу, и никому, даже ему лично, было неведомо, когда он вернется домой. Тут-то Амонд и решил навести предельную ясность в столь мутной ситуации.

Всякий раз, когда до появления хозяина оставалась пара часов, догадливый «юноша» бросал все свои важные дела и усаживался возле двери, давая понять домашним, что пора делать уборку и готовить ужин. Когда до приезда хозяина оставался час, Амонд позволял себе тихонечко, ненавязчиво так поскуливать. Но лишь только долгожданный автомобиль въезжал во двор, казалось, что дом взорвется, а дверь не достоит на своем законном месте до момента, когда Амонду помогут ее открыть. Наконец дверь распахивалась, и счастливый пес сбивал с ног не менее счастливого хозяина. Но иной раз, пожалуй, лучше уж быть в командировке…

Как-то слякотным вечером в дверь позвонили. В том, что это случится, не было никаких сомнений – незадолго до звонка Амонд насторожился, суетливо уселся у входа и стал чего-то ждать. На ожидание приезда хозяина это не очень-то походило, тем более он был дома. Да и все остальные члены семьи тоже были дома. Итак – в дверь позвонили.

Хозяин осторожно отодвинул Амонда ногой в сторону и щелкнул замком. У входа «нарисовался» представитель достопочтимой советской, простите, российской милиции. Амонд с недоверием покосился на него – вдруг переоделся бандит какой?! Милиционер в свою очередь с опаской покосился на Амонда – вдруг съест?!

– Я, собственно, по поводу вашей собачки, – неуверенно промямлил участковый. – Жалоба на нее поступила.

– Ну, к жалобам мы привыкли, – невозмутимо ответствовал хозяин. – А в чем дело-то? Хотя, нет… Пройдите сначала. Что в дверях-то стоять?

– Уж лучше я здесь, – икнул участковый, глядя на нашего крокодила. – Это ж не собака, а смесь бегемота с мотоциклом! Задавит еще…

– Не задавит, проходите.

Милиционер долго упирался и вошел, лишь когда грозно порыкивающего Амонда отправили в соседнюю комнату. Участкового усадили на почетное место за столом и стали слушать. Все жалобы сводились к одному: Амонд не дает житья ни соседям, ни их четвероногим друзьям, ни прохожим – всех достал! На всех бросается, всех кусает!

– Быть не может, – в сердцах воскликнула хозяйка, – он же сама доброта!

– Доброта по улицам без намордника не бегает, – парировал подготовленный к разговору милиционер. – Что делать будем? Может, в поликлинику его, на опыты?

– Это вас в поликлинику сдать надо, – не выдержали нервы у хозяйки. – А Амонд по улице без хозяина не гуляет.

Все посмотрели на хозяина. Тот растерянно крякнул и потянулся к серванту. Через мгновение на столе появилась бутылка «Столичной»; участковый как-то странно заерзал на своем месте, а хозяйка, недовольная ходом истории, вышла, забрав с собой детей. Мужчины молча выпили по первой. Служивый заметно подобрел, но не успел он и рта раскрыть, как дверь на кухню с грохотом распахнулась и перед собутыльниками предстал герой соседских кляуз. В этот момент хозяину подумалось: сделай Амонд хоть что-то собачье – гавкни там, завой, – и делу конец. Участковый сразу решит, что собака неуправляема и возьмет это на заметку. Чем все кончится, ведает лишь Бог. Но произошло иное. Амонд, впервые в жизни увидевший – о, чудо! – выпивающего милиционера, да еще за хозяйским столом, сразу решил, что это друг, мент с человеческим лицом, и, доброжелательно завиляв хвостиком, подал ему лапу. Не ожидавший такого поворота участковый с достоинством протянул псу свою, и, обменявшись крепким рукопожатием, оба успокоились.