Игорь Агафонов - Под прикрытием Пенелопы

Трое пьяных, в одном из которых Миронов узнал здоровяка-боксёра – он волок за собой чемодан на колёсиках, – шли по перрону, покачиваясь, и сопровождала их белая болонка, бросавшаяся подряд на всех встречных-поперечных.

– Фас, фас! – науськивал её здоровяк и даже, оставив чемодан, подбежал, дурашливо косолапя, к одной из девушек, стоявшей у временного вагончика-кассы, и, наклонясь, подёргал её за розовую брючину. – Её тоже фас!

Вместо этого собачонка залезла в пакет из-под печенья с ногами и хвостом.

– Шта-а! – гудел здоровяк. Не торгу-уют?! Щ-ща-ас! – И он погромыхал кулаком по железному боку вагончика. Изнутри тут же откликнулся женский голос:

– Милицию вызову!

– Меня-а?!. – взревел здоровяк. – Милицией пугать! – И, отходя, лягнул вагончик каблуком. И в этот момент к нему быстрой заплетающейся походкой приблизился знакомый парень в кожанке и стал энергично говорить что-то, пытаясь при этом дотянуться до чемодана. Здоровяк несколько раз его отпихнул, а затем, негодующе взвыв: «Ах ты, падла привязчивая!» – ударил парня в лицо. Тот повалился навзничь, и на него, захлёбываясь визгом, набросилась болонка.

Миронов осознал, что уже не сидит на скамье, а приближается к месту действия. Редкая публика между тем расступилась, точно прижатая центробежной силой к заборам и углам. Сбитый же с ног парень, медленно поднимаясь, отмахивался от наседавшей на него собачонки. Наконец отшвырнул её довольно удачно, и она, завизжав, завертелась волчком.

– Ах ты, тва-арь! – рявкнул один из кладовщиков. – Животную забижать! – и скакнув к парню, пнул его под рёбра. Двое других тоже врезали поверженному по пинку…

Миронов ударил здоровяка носком ботинка по голени, и едва тот согнулся, уже левой ногой в лицо опрокинул на асфальт. Тут же короткими ударами с левой и правой руки уложил и собутыльников.

– Беги! – почти на ухо крикнул поднявшемуся на ноги парню и подтолкнул в плечо. Тот бросился к чемодану, схватил его и зигзагами поволок по перрону. Миронов побежал в противоположную сторону.

За вокзальным зданием Миронов перешёл на быстрый шаг и… столкнулся с бывшим очкариком нос к носу. Тот, по всей видимости, обежал вокзал с другой стороны.

– О! – вскрикнул тот. – Как хорошо! Отблагодарить тебя хочу! – Он повалил чемодан на бок, открыл его и, выхватив сверху какую-то коробку, протянул своему заступнику. – Бери! Ценная вещица, будешь доволен!

– Да что вы… – смутился Миронов. – Не надо. Не-не…

– Обижаешь, старик, – сказал «очкарик». – Бери! – и, видя, что его спаситель-выручальщик упирается, прибавил: – Это всё равно не моё – я сам этот чемодан стибрил…

«Ну… и чем не анекдот? – спросил себя, немного погодя, Миронов. – Вполне годится для моего сборника…»

Ефим Елисеевич Миронов уже давненько коллекционировал анекдоты. И когда набралось изрядное их количество, стал он подумывать: а не сварганить ли из них нечто годное для бойкого издания. Придумал уже и рабочее название: «Пособие по сочинению анекдотов». Примерил даже эпиграф из юмористического альманаха «Мужи и музы», а именно: «Все мы умные, пока не оказались в дураках». Набросал и болванку предисловия, вот она: «Я и сам, знаете ли, иногда сочиняю анекдоты, ей-ей! Невесть какие, правда, и тем паче невзначай. Где-нибудь на ходу. Глянешь рассеянно по сторонами на что-нибудь да наткнёшься. Ну, например:

– Мама, отгадай: с бородой и жвачный.

– Козёл, – отвечает мамаша без запинки.

– А вот и нет, а вот и нет! – радостно хлопает дочка в ладоши. – Дядя Коля, дядя Коля! Он всё время жуёт! И борода есть!

– И?.. – спрашивает мамаша после небольшой заминки. – И какая разница? – скорее себя спрашивает, чем дочь.

Но кто ж поверит, что это я сочинил? Я и сам себе в подобных случаях не доверяю. Скорее всего, в серой подкорке мозга застряло когда-то, а теперь выскочило на поверхность и я пытаюсь выдать за своё… Ну, может, в некоторой своей интерпретации. Но всё равно: «Каково?!» – скажете. И будете, по-видимому, правы.

Но – к делу.

Для того чтоб некий случай превратить в анекдот, надобно, дорогие мои, лишить этот случай натуралистических подробностей. Ну, не всех, конечно…

Вот написал абзац и задумался: собственно, разговор не о том лаконичном жанре (который, в конце концов, шлифует сама жизнь, то есть множество рассказчиков-соавторов, друг друга никогда в глаза не видавших), а веду я разговор именно о тех житейских эпизодах, указывая на которые, каждый из нас хотя бы раз да воскликнул: «Ну, чистейший анекдот!» Впрочем, любой из нас волен думать, как ему угодно… вернее, удобно…»