Дмитрий Шестаков - Трансмиттер

Он снова увидел свои цветы, но каждый из них теперь имел неповторимое, присущее только ему свечение. У всех у них свечение имело зеленый цвет, но оттенки, форма и пульсация были разные. Сквозь закрытые веки картинка была неясной, мерцающей, ускользающей. Затем все смешалось, и Афанасий увидел вместо горшков с растениями стаканы с водой. Он встал, подошел ближе. В каждом стакане был разный уровень воды. В одних вода была лишь на самом дне, это значит, что он пользовался ими недавно, в других воды было больше. Выбрав самые полные стаканы, он сделал из них по два-три глотка и почувствовал, как силы медленно восстанавливаются. Дело, за которым он сейчас зашел в этот мир, было сделано, но он не спешил уходить обратно. Так и стоял, балансируя между сном и явью, стаканы с водой вновь превратились в мерцающие зеленым свечением растения, которые только одним своим присутствием наполняли пространство радостью, бодростью и оптимизмом. Спустя какое-то время откуда-то из далека, едва слышно, донеслось:

– Эй. Эй. Эй ты.

Афанасий открыл глаза и увидел стоящую на пороге жену.

– Эй, ты, пошли спать. – сказала она и, не дожидаясь ответа, ушла в комнату.

Уже лежа в постели, она ткнула его локтем в бок и приказным тоном произнесла:

– Делай массаж!

Афанасий лишь отвернулся и сжался в позу зародыша, но просьба повторилась с ноткой угрозы. Зная, что этого не избежать, он помедлил несколько секунд, затем сел на кровати, развернулся к супруге. Тело жены лежало спиной вверх, уже готовое к процедуре. Привычным движением он расстегнул бюстгальтер, откинул в стороны лямки, несколько раз прошелся вверх – вниз по упругой коже, растирая и разогревая тело. Когда под ладонями образовалось достаточное тепло, он начал сильными движениями пальцев разминать каждую мышцу в отдельности. Из-за слоя жира добраться до мышц было не легко. Закончив с поясницей, Афанасий перешел к грудному отделу. Здесь до мышц добраться было легче. Сначала он использовал легкие поглаживающие движения, затем плавно увеличил воздействие усилением давления и использованием костяшек пальцев. Далее такому же воздействию подверглись трапециевидные мышцы и мышцы шеи. После завершения работы Афанасий сел на ягодицы жены и потянул вниз ее трусы. Она привстала на локте, недоумевающе оглянулась на него и, поняв в чем дело, сказала:

– Ишь ты, куда собрался!…Тебе кто разрешал, а? – она вильнула бедрами и сбросила с себя мужа, затем приказала:

– Спать!

В темной комнате бесшумно моргали электронные часы, через открытую форточку с улицы доносился гомерический смех гулящей молодежи.

На утро жена проснулась раньше Афанасия, не стесняясь никого гремела на кухне посудой, шваркала по коридору и стучала дверками шкафов. В этот день был выходной. Афанасий не хотел, как обычно, бегать. Он просто лежал и в полудреме неспешно ворочал в голове какие-то приятные обрывки мыслей.

– Ты когда моими коленями займешься? – оторвала его жена от приятного времяпрепровождения, зайдя в комнату и присев на край кровати. – Болят, сил нет терпеть. Погода, похоже, будет меняться. Перед сменой погоды всегда так. Всегда так реагируют. Знать, холода ударят. Зима скоро, снегу навалит, как будем потом в лес ходить?

– Сегодня выходной, поехали, съездим. – ответил Афанасий.

– Сегодня? Ишь ты, какой быстрый. Это ж целая история, как я так поеду? Я не готовилась, это ж надо как-то заранее, не враз вот так.

Зная привычку супруги делать из любой мелочи слона, Афанасий, не отвечая на пустые причитания, пошел умываться.

В результате жена собралась едва ли не быстрее самого Афанасия.

Пригородная электричка бодро тянулась по звонким рельсам зеленой гусеницей, покидая унылый город. За мутным окном потянулись дачки с чахлыми домиками, на участках тут и там дымились кучки сжигаемой ботвы. Вскоре они скрылись за лесополосой. В полупустом вагоне сидели неутомимые дачники, бодрые старушки живо обсуждали способы обработки теплиц серными шашками.

Через пол часа Афанасий с женой вышли на неприметном полустанке. Когда шум уезжающей электрички стих и на окрестности опустилась живая сельская тишина, они двинулись по узкой тропинке, проложенной через заросли ивняка. Деревня располагалась в полукилометре от станции, на опушке леса. Около одного из домов их окликнула женщина, мывшая окна, стоя в палисаднике на табуретке в домашнем халате и галошах на босу ногу:

– Машка привет!

– Привет. – крикнула жена Афанасия в ответ, махнув рукой.