Сергей Шведов - Похороны Деда Мороза

Внезапно дверь приоткрылась, щелкнув задвижкой, которую, как оказалось, Азамат не сумел до конца запереть. Он вздрогнул и вскочил из наползавшего сна и едва не ушел с непривычки под воду, взбивая воду руками, увидев, как в ванную по половины просунулась фигура Евы, не глядя на смущенного парня, и подхватила с пола всю его загаженную одежду, которую он разбросал на полу.

– Постираю, – сказала равнодушно она и исчезла за дверью снова.

Азамат не успел ничего сказать, удивленный ее вторжением. Внезапно он вспомнил нечто, что заставило его тотчас похолодеть, и уже не стесняясь, перепуганный и похолодевший от страха, выскочил вон из ванной, подняв тучи брызг. Мокрые ноги, с которых лилась ручьями вода, разъехались по скользкому полу, он едва не упал, ударившись лбом о край ванны, но удержался, цепляясь за хромированные трубы, и кинулся вон, размахивая руками.

– Стой! Стой! Да погоди ты! – кричал Азамат, вспоминая, что в трусах, которые она унесла, был зашит кармашек с деньгами, которые насовала туда его мама, и если они попадут в мыльную воду с вещами, то…

– Ты чего? – стояла она удивленно глядя на него посреди кухни, сверкавшей мраморными поверхностями, перед большой стиральной машиной, распялившей уже люк для белья.

Азамат влетел в кухню и оробел. Глядя на остолбеневшую девушку, он вдруг понял, что стоит перед ней совсем голый, в мыльной пене, которую уже начал было наливать в ванну, со стекавшей под ноги водой, расползавшейся длинными лужами по полу. Она смотрела на парня, смешного и нелепого одновременно, худого и жилистого, словно молодой подросший щенок, с крепкими тренированными руками, которые тот тянул отчаянно к ней, с круглым еще детским лицом, облепленным свалявшейся от воды густой шапкой черных волос, с глупо покачивавшимися гениталиями меж волосатых ног, и ее вдруг начал разбирать дикий хохот. Глядя на него, она выронила одежду на пол, скорчилась и уже хохотала в голос, а он, изумленный, бросился к ней, схватил с перепугу свои трусы с дурацким кармашком с деньгами, и, прикрывая ими пах, взял ее за руки. Она стала хлопать его по спине, хохоча, а потом вдруг их лица оказались сами собой рядом друг с другом, словно отражение в зеркале. Она перестала смеяться, глядя в его расширенные от испуга и изумления большие глаза, и вдруг обняла его и начала целовать. Азамат растерялся, но времени уже не было. Он слился с девушкой в поцелуе, ловя себя на испуганной мысли, как стало вдруг хорошо, и повалил ее на пол в лужу мыльной воды, стекавшей с него. И она сама помогла ему опытными руками войти тотчас в нее.

Они провели вместе много часов, и Азамат потерял счет времени, не ведая даже, день или ночь на дворе. Им никто не мешал. Иногда, приходя в себя от грызущего его чувства голода, он шел к холодильнику прямо из комнаты, где валялись они голышом на ковре, брал фрукты, яблоки или бутылку кефира и уносил с собой в спальню, ставшую его новым миром. Они лежали в обнимку и ласкали, изучая тела друг друга, потом он обнимал девушку и снова и снова входил в нее, словно потерявший разум молодой жеребец, и даже засыпал от усталости, лежа на ней ничком. Он позабыл уже то, как тут оказался и почему она пригласила его, не боясь и не стыдясь юноши, как будто он был знакомый ее чуть не с детства. Впрочем, Азамату не хотелось думать о том всерьез, он лишь мечтал о том, чтобы это тянулось и длилось вечно. И она не препятствовала, отрываясь от юноши лишь, чтобы сходить в туалет.

В какой-то момент он проснулся вдруг разбуженный лунным светом, падавшим сквозь незанавешенное окно. Девушка лежала с ним рядом, обнимая его рукой, ее тело мерно вздымалось в ровном сонном дыхании, свисавшие набок налитые крепкие груди покачивались, приводя парня в экстаз, но сейчас он сдержался, собираясь отлить. Он встал, осторожно спустив ее руки с шеи своей, и поднялся, и голый прошлепал в ванную, пошатываясь спросонья. Вокруг было тихо, как среди снежных гор, куда не ступает нога человека, и ему показалось, что даже во всем доме они были одни сейчас. Выйдя из туалета, он пошел было в спальню снова, но его привлекла открытая дверь на кухню и в гостиную вслед за ней. Подхлестываемый любопытством, Азамат уже совсем пробудился и тихо прошел на кухню, разглядывая стены, украшенные картинами и рогами оленей, с которых свисали игрушки, окна с большими растениями, похожими на деревья, мраморную столешницу и большой стол, пахнущий пряными запахами, холодильник до потолка. На холодильнике были прилеплены на магнитах фотографии и наклейки. Он подкрался к ним и взглянул, щурясь в призрачном лунном свете, впрочем, хорошо светившем вокруг. И тотчас похолодел, вглядевшись в посаженные на мелкие кусочки магнита дешевые фотографии. Он не мог ошибиться. Вместе с девушкой, совсем еще маленькой и постарше и незнакомой серьезной женщиной, обнимавшей ее, он увидел там усатое холеное лицо улыбающегося майора, который еще недавно на базе в горах допрашивал его и предлагал свою дочь Азамату. Парень не верил своим глазам, но и ошибиться не мог. Майор смотрел на него отовсюду, с фоток, с портрета коллективного в рамке над холодильником среди толпы военных, он маячил на стенах гостиной с диванами и большим телевизором и другой мерцающей красными огнями дорогой техники, куда заглянул Азамат, и всюду следил за ним улыбающимися холодными своими глазами. И тут Азамат вспомнил лицо девушки, фотографию которой показал ему майор на столе во время допроса, и тотчас узнал в ней Еву.