Наталья Криммер - Обаяние объекта

Пётр уже прекрасно понимал, что девица, с которой он жил последнее время, не слишком ему подходит, и уж точно в подмётки Веронике не годится ни внешне, ни внутренне. Хотя барышня взахлёб восхищается его стихами, даже читает их наизусть, но дальше этого, дело не идёт. Разговаривать с ней не о чем, даже молчать, вместе не получалось. А любовные утехи вряд ли могут в полной мере заменить все остальные составляющие совместной жизни. Петю это положение вещей давно тяготило. Он просто старательно убеждал себя в обратном и оттягивал разговор с Вероникой.

И вот теперь эта самая Вероника, которая согласно его сценарию, должна плакать и уговаривать его вернуться, преспокойно сидит, молчит и ещё, как ему показалось, чуть заметно улыбается.

– Что тебя так рассмешило? – раздражённо спросил он.

– Ничего. Я не думала смеяться.

– А, что тогда молчишь?

– Видишь ли, я как-то не знаю, как нужно себя вести в ситуации, когда муж сообщает о своей измене. У меня же раньше, насколько помню, такого опыта вроде бы не было. Вот и не знаю, что сказать.

Вероника была, как казалось Петру, чудовищно спокойна, и это было неприятно и даже обидно.

– Ты говоришь это специально, хочешь меня позлить?

Вероника усмехнулась:

– Петь, не хочу я никого злить. Если ты встретил женщину, с которой чувствуешь себя счастливым, я за тебя рада. Это твой выбор. Спасибо, что честно сказал. Разойдёмся спокойно.

– Ты так легко об этом говоришь, – взвился Пётр, – ничего не трогает? Я всегда знал, что ты ко мне равнодушна. Ты холодная, бесчувственная. Я никогда не слышал от тебя слов любви.

– Петь, по-моему, сейчас дело не во мне, – грустно улыбнулась Вероника.

– Именно в тебе, – заявил Скворцов и повторил обвинения, – ты холодная, безразличная. Тебя не интересует ни моя жизнь, ни моё творчество, ни мои достижения.

«Хотелось бы увидеть эти достижения», – подумала Вероника, но благоразумно промолчала. Только спросила:

– Ты вещи сегодня планируешь забрать или ещё раз приедешь?

– Я не собираюсь ничего забирать, – раздражённо ответил Пётр, – и уезжать отсюда не собираюсь. Ты моя жена и должна принимать меня таким, какой я есть. И я не позволю тебе разбивать нашу семью. Как бы тебе этого не хотелось.

От такой неприкрытой наглости Вероника даже растерялась. Услышать от мужа о его неверности, а потом оказаться обвинённой «во всех смертных грехах» – это было уже даже для Петра Скворцова как-то слишком экстравагантно.

– Петь, ты же только что сообщил мне, что встретил другую женщину и, по всей видимости, она тебя устраивает гораздо больше, чем я.

– Да! – запальчиво сказал Пётр, – и она старается мне соответствовать.

Он сказал это и сам удивился, зачем произнёс заведомую ерунду. Его нынешняя пассия, как бы ни старалась, соответствовать достаточно воспитанному и эрудированному Пете, не могла. А когда в компании его друзей произнесла слово «зв онит», с явным ударением на «о», поэт понял, что ошибся.

– Ну и зачем ломать комедию, что-то изображать, когда ты уже всё решил? – вздохнула Вероника.

– А я ничего ещё не решил. Мне действительно показалось, что эта женщина мне подходит, но теперь я понимаю, что ошибся. Я шёл к тебе, ощущая всё это. Просто мы же интеллигентные люди, я не хотел тебе лгать и, рассказав, о своей ситуации рассчитывал на понимание. Ты должна меня понять, я творческий человек, мне нужен был эмоциональный всплеск – это нормально, я поэт. – Пётр встал, он видимо посчитал разговор завершённым, и направился к своему компьютеру, деловито поинтересовался, – ты мой комп за эти дни не включала? Обновлений, наверное, куча пришла. Нужно включить, посмотреть.

Вероника поняла, что это театральное представление нужно завершать и спокойно сказала:

– Пётр, мне кажется, какие обновления пришли в твой компьютер ты посмотришь у себя дома. А сейчас соберёшь всё, что тебе необходимо и отсюда уйдёшь.

– Что значит уйдёшь?

– Значит то, что я сказала, – ответила Вероника, потом спросила, – сам соберёшься или помочь?

Пётр не стал ничего собирать, небрежно бросил:

– Я у мамы, – и, не удостоив жену взгляда, вышел из комнаты.

Вероника осталась в комнате. Провожать раздраженного супруга не пошла и вышла только тогда, когда за ним захлопнулась входная дверь. На столике у зеркала увядали цветы, которые она забыла поставить в воду, а под вешалкой валялись, сброшенные Петром тапочки. «Точка поставлена, – грустно подумала Вероника, – можно переворачивать страницу».