Сергей Волков - 43 сюжета для Антона Павловича. Эпистолярный материал, рассказывающий о некоторых сторонах жизни народов Советского Союза

Короче, вначале была мысля пойти на прапора учиться, но потом передумал. Дома все-таки лучше. На этого куска учиться шесть месяцев, а потом пять лет труби. Многие, правда, остаются. В основном из-за тряпок. Но они мне и на хрен не нужны. Мне хватит того, что с собой привезу.

Ну, что тебе еще написать? Из дома пишут редко. Батя за весь срок два письма прислал. Леха Боровой пишет. Он тоже здесь рядом в колонии. У него то же все окей.

Ну, вот, наверное, и все. Пиши. Твой братец Вольдемар.

Привет из Лебедевки!

Не знаю, что это даст читателю, но для окраски надо сообщить, что в данной Лебедевке находится самая крупная психиатрическая областная больница.

Здравствуй, Вениамин! С приветом к тебе вся твоя семья. Жена Фарида и дочери Валя и Галя. Мы все живые и здоровые. Как твое здоровье? Как ты живешь?

Вениамин, ты все-таки добился и спрятался там, где тебя нам не достать. А оттуда ты и совсем нам ничего не шлешь. Я имею в виду алименты. У тебя была большая задолженность. Ты писал, что как вылечишься, то вновь вернешься в семью, а сам взял и, не долечившись, сбежал из ЛТП. Звал меня в Захаровск. Я туда направилась. Поиздержалась, а там тебя и след простыл. В своих письмах ты очень красиво писал, что любишь детей. Но это только на словах, а на деле выходит совсем другое.

Конечно, я понимаю, что ты соскучился по своей Голубице и сбежал к ней. И сейчас не сходишь с ума без своей женщины. Ведь оттуда, где ты сейчас, так легко не сбежишь. Ночами не бесишься? Когда у меня был, так сон не шел. Все ночами бесился. Проходит уже год, как ты там. Наверное, тяжело без своей Голубицы? Напиши хоть, сколько дали. Чтобы знать, когда приготовиться тебя встречать. Заедешь ли?

Зачем Валю обманул? Обещал девочке часы купить. Ты знаешь, она такая больная. А ты сыграл на ейных нервах. Жду ответа. Привет от внуков Толяни и Вовика.

(разумеется, разговор под стук колес, электричка не то чтобы бешено, но мчится от станции к станции).

– Слушай, а Есенин сидел?

– Нет.

– А Высоцкий?

– Нет.

– Ну а Шукшин, наверное, точно сидел?

– Нет.

– А что же они все о зеках пишут и рассказывают?

– Дело все в том, что вокруг них все почти сидят. Ну, кто сидит, то, тому, конечно, писать некогда по техническим причинам: то чернила не подвезут, то бумага слишком мелованная, то конвертов нет. Вот поэты и прозаики немного уделяют места в своем творчестве тем, кто, как ты говоришь, «сидит». А сесть нетрудно. Посчитай, у нас мы (народ) выбираем для себя где-то двенадцать тысяч народных судей, и надо сказать, что они работают на совесть, это тебе не хлопок собирать или там какие-то дыни выращивать. И вот, каждый судья народный, если в день по одному человеку засадит, то это ужасная цифра выйдет. Округлим триста рабочих дней, 12 тысяч судей. Двенадцать тысяч на триста, это уже ужасная цифра. Получается три миллиона шестьсот тысяч человечков. Ладно, шестьсот тысяч отбросим, остается три миллиона, а если в среднем каждому дали по три года отсидки, то это выходит, что персонал народного суда организовал для государства рабочую силу в девять миллионов человеколет. И так из года в год, из года в год… и все тихо, все в порядке. Да никакой фараон, который строил себе египетские усыпальницы, и не мечтал о таком удобном органе, чтобы ему так бескровно поставляли рабскую силу. Девять миллионов человеколет. А теперь эту цифру помножить на цифру, сколько лет эта система работает. Надо сказать, что работает безотказно. А в оные времена вообще работала без сучка и задоринки. То вот мы и получили цифру, из которой ясно, что в среднем отсидке подвергалось большое количество населения. И немудрено, что в творчестве Есенина, Высоцкого, Шукшина чувствуется, что отдает, так сказать, колючей проволокой.

Здравствуй, мой дорогой Георгий!

Получила твое письмо.

Сегодня седьмое июня. У нас получка. Получила я семь рублей. Даже и не знаю, куда и на что их потратить. От твоих родственничков ничего нет. А четвертого я ездила к маме. У нее ведь в эти дни пенсия. Приехала, а они как раз перед моим приездом последнюю копейку допивали. За день пропили 57 рублей. Ты себе представить не можешь. Мамка спьяну плачет и причитает – запировались и тебя, мол, позабыли. А кто же обо мне помнить будет? Ребятишки маленькие, еще ничего в жизни не понимают. Они играют, бегают. Им ни до чего дела нет. А я с ума схожу. К тебе приеду не свидание 25 сентября. Как раз буду с ночной смены. И впереди свободные три дня. Ребят с собой не возьму. Ведь сколько надо еды на всех брать. А где ее взять? А сами как-нибудь перебьемся помаленьку.