Геннадий Александровский - Перешагнуть через барьер (сборник)

– Все это чертовски интересно, – воскликнул Николай. – Но не будете же вы держать меня здесь до самой ночи?

– Зовите меня Бэк, – неожиданно предложил пришелец. – Я еще не закончил. Итак, нас осталось только двое натуральных ритиянцев – последних потомков переселенцев. Чтобы род наш не исчез, мы синтезируем себе подобных, но – увы… Вы скажете: зачем? Дело в том, что у нас не два, а три рода: воки, вины и гуты. Гуту должны сначала оплодотворить вины, а потом воки. Только тогда гута родит нормального ритиянца. Я – вок. Со мной – гута. Но не сохранилось ни одного вина. А без него я бессилен. У нас с гутой не будет детей. Поэтому мы синтезируем именно винов. Но они получаются бесплодными. Что делать! Наша наука тоже не всесильна. Когда я увидел вас… Блестящая идея! Нет, я не отдам вас на съедение. Я предложу… Впрочем, пройдемте в соседнюю комнату.

И он повел бледного Николая в другое помещение, где раньше была комната отдыха. Там все оставалось по-прежнему: диваны, кресла, телевизор, ковры, люстры. Навстречу им поднялась женщина почти земного облика с довольно изящными формами и чистым, даже привлекательным лицом. Но какие мохнатые руки и ноги… И совершенно обнаженная. Никаких признаков одежды.

Бэк заговорил с ней, отчаянно жестикулируя. Та внимательно посмотрела на Николая, и ему показалось, что она улыбнулась. Николай поежился, прикрылся и отступил к дверям. Гута легла на диван в соблазнительной позе. Бэк обратился к Николаю:

– Не будете ли вы любезны совершить с ней соответствующий биологический акт. Это очень важно. Вы должны заменить нам недостающее звено – вина. Поймите: речь идет о спасении целой цивилизации. Разумная жизнь так редка во Вселенной.

Николай вспыхнул от сложного чувства стыда, обиды и возмущения:

– Неужели вы рассчитывали на мое согласие?

– У вас нет другого выхода.

– Иначе вы меня не отпустите? Так? Но это же насилие! Если вы – гуманоид…

– Вы не поняли, – возразил Бэк. – Речь идет о спасении цивилизации. Все средства для достижения этой цели являются с нашей точки зрения гуманными и морально оправданными. Вы же не хотите быть съеденным? Или чтобы из-за вас погибла цивилизация? Это было бы действительно негуманно.

– Я требую, чтобы меня отпустили. Не для того встретились два разума, чтобы меня насильно скрестили с этой…

– Не упрямьтесь, – настаивал Бэк. – Я вам предлагаю не развлечение. Это жестокая необходимость.

– А я протестую! – возопил Николай, пятясь к дверям.

Но Бэк вцепился в него и потащил к дивану. Николаю удалось вырваться. Он подскочил к окну и, не раздумывая, разбил кулаком стекло и вынырнул наружу. Осколки брызнули во все стороны и остро полоснули плечо.

И вот он уже на траве, голый и взвинченный. Руки-ноги целы, а на порезы и ушибы можно не обращать внимания. Теперь – как вырваться из «зоны»?

Почти стемнело. Дождь все моросит. Ветер раскачивает макушки старых елей, и те издают противные скрипы. Он устремился к опушке.

В доме послышались крики, захлопали двери. Толпа ритиянцев выбежала на поляну. Николай попятился за «тарелку», но преследователи разбились на несколько групп и замелькали по всей поляне. В вечерней тишине отчетливо слышались их хриплые нечленораздельные выкрики, рычания и топот голых ступней.

Николай быстро, как только мог, поспешил в промежуток между силуэтами инопланетян прямо к опушке, намереваясь выскочить из леса в заросли вико-овсяной смеси, которой было засеяно колхозное поле от леса до самого города. Он совсем забыл о существовании силового барьера, окружавшего поляну с «тарелкой» и спортбазой.

Но ритиянцы словно видели его в полумраке и быстро догоняли. И тут Николай уперся спиной в эластичную прозрачную стену. Она сжалась от напора тела и, как батут, отшвырнула Николая назад. Он ударился лбом о ствол ели, и в его глазах вспыхнули искры. А ритиянцы – вот они. Их черные сутулые силуэты с расставленными в поиске руками-крюками были совсем близко.

Тогда он ухватился за нижнюю колючую ветвь и полез по сырому и скользкому стволу, обдирая локти и колени. Ель завибрировала. С верхних веток упали капли воды. Но он упорно лез вверх и остановился только тогда, когда ствол стал совсем тонким и согнулся под тяжестью человека.

Внизу пыхтели и ворчали недоделанные вины. Они пытались взобраться на ель, но не умели этого делать и соскальзывали вниз, обдирая руки и вопя. Потом сразу все стихло. В шуршащей и моросящей тишине раздался просительный голос Бэка: