Ирина Прони - К пирамидам. «…внидоша воды до души моея»

– Сам Спаситель, Тихвинская икона Божией Матери с Младенцем, Николай Чудотворец, – объяснила нам иконы баба Дуся. Она строго спросила каждую из нас, подготовились ли мы, и, получив утвердительный ответ, подвела нас к столику, покрытому белой крахмальной скатертью, где уже было приготовлено всё необходимое.

Обряд крещения проводил молодой священник, отец Леонид, как позднее мне объяснила М.В., племянник бабы Дуси. Не буду описывать всё подробно, так как не очень разбираюсь во всём и поэтому опасаюсь назвать что-то не теми словами. Баба Дуся помогала отцу Леониду строго и торжественно. Мы в трепетном волнении исполняли то, что велел нам отец Леонид, не испытывая вовсе никакого страха. Даже Павлик вел себя хорошо, не капризничал. Отец Леонид произнес напутственные слова:

– Крещение – важнейшее событие в вашей жизни. Оно знаменует для вас начало новой жизни, угодной Богу.

Октябрьский день был на удивление солнечным и теплым. Солнечные лучи насквозь пронизывали комнатку бабы Дуси, где совершалось замечательное таинство. А когда мы возвращались домой и шли через сквер к остановке трамвая, воспетые всеми поэтами осенние листья празднично шуршали у нас под ногами. Иногда они осыпались с деревьев, и, падая, будто осеняли нас щедрым осенним золотом.

– Вот и Сам Господь поздравляет, – сказала Мария Викторовна.

Мне и прежде нравилось заходить в церковь, но там на меня всегда находила робость. Когда я пришла в храм после крещения, моя робость куда-то исчезла. Я ходила по церкви, подходила к разным иконам. Они были пока неизвестны мне, но уже и не чужды. Казалось, я не впервые знакомилась с ними, а узнавала их дальней памятью. Как будто я вернулась туда, где мне следовало быть по праву, куда я очень стремилась, но долго не могла попасть. Словно Дюймовочка после долгого пребывания в подземной норе крота вдруг оказалась в кругу себе подобных существ, среди цветов на ярком солнце. Я ходила по церкви и была счастлива пока непонятным мне новым счастьем. Новая радость и ликование от того, что осуществилось заветное желание, настолько мощно распирали моё сердце, что оно уже просто не умещалось в моей грудной клетке. Я всё время улыбалась.

– Часто вижу, как люди плачут у икон или просят чего-то, а ты ходишь по храму, и глаза твои светятся. Видно, с радостью пришла. Это хорошо! – со мной заговорила приземистая, совершенно согнутая на один бок немолодая женщина в монашеском одеянии.

В первый раз я увидела в Москве своими глазами настоящую монахиню. Мне было приятно, что она заговорила со мной.

– Я наконец-то и сама приняла крещение, и окрестила маленького сына. Вот и рада, что осуществилось то, чего давно желала, – объяснила я.

– Поздравляю тебя и твоего сынишку! Господь с тобой! – она перекрестила меня. – Постой-ка, подожди меня здесь, – сильно припадая на один бок, она поковыляла куда-то в глубину церкви. Мне она казалась очень симпатичной и доброй. Монахиня вернулась и протянула мне совсем маленькую, меньше ладони икону.

– Прими от меня подарок, – сказала она. – Это Тихвинская икона Божией Матери. У тебя ведь нет иконы, вот и возьмешь её с собой в дорогу.

– Что мне нужно сделать? – почему-то спросила я, совсем не удивившись, что она знала про предстоящую дорогу.

– Нужно свечи зажечь, да помолиться, – ласково сказал она и, снова перекрестив меня, удалилась по своим делам.

Я спохватилась, что не купила свечи, и пошла к свечному ящику. Монахиню я больше не видела.

Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне представляется весьма закономерным, а вовсе не удивительным, и моё крещение, и Тихвинская икона сначала у бабы Дуси на стене, а затем и у меня на ладони, и неожиданное благословение от монахини. И всё произошедшее я воспринимаю, как замечательное предзнаменование в начале моей взрослой самостоятельной жизни. Спасибо, Тебе Господи!

Наше начало в Багдаде.

Через два месяца, встретив меня и Павлика в багдадском аэропорту, муж сказал:

– Извини, здесь совсем не сказка. Я и сам не ожидал такого. Жара, работа, дисциплина. И никаких следов Шахерезады в этом сером бетонном городе!

Но я не из пугливых, да и на сказку особенно не рассчитывала. Прежде всего, мне сразу понравилось, что теперь у нас совершенно самостоятельная жизнь. Свобода, свобода! Жизнь без привычного давяще любящего родительского диктата, а также, наконец-то (ура, ура!), без постоянного трепета по поводу зачетов, экзаменов, и проч. Самостоятельность началась в весьма неплохих условиях: нам предоставлена отдельная квартира, у нас собственный заработок, мы имеем возможность увидеть, как люди живут в другой стране. Для меня это гораздо интереснее, чем, когда муж находится, видите ли, в Лондоне, самой сидеть в доме его родителей с ребенком, имея основным событием-впечатлением походы в детскую поликлинику: ах, сколько вы прибавили в весе, какой у вашего младенца сон, регулярный ли стул. Это всё, конечно, важно для ребенка и для меня как матери. Я люблю своего кроху, но всё-таки я совсем не Наташа Ростова в последних главах «Войны и мира». Мне этого не достаточно.