Aнна Санина - Возвращение. Книга-дорога для тех, кто любит путешествовать, но всегда возвращается к себе

Она вытирает свои большие ладони полотенцем и быстро взбегает по лестнице наверх, покачивая узким плоским задом. Ее тяжелые каштановые волосы, сколотые на затылке, слегка дрожат.

Помешивая пыхтящий суп, решаю ехать в Инсбрук. Правда, к кому, еще не знаю.

Невероятное место. Белоснежные горы, пух тумана, стелящийся по хрупкому пласту льда на поверхности озера и ослепительное, самое что ни на есть солнечное солнце. Озеро длинное и глубокое. Лед на нем здесь прозрачный, а там – белый. Птица парит в клубах тумана, поднимаясь все выше к светлому и хрупкому как крылья стрекозы небу. Пары прогуливаются у самой воды и хрустят безупречно искрящимся снегом под стволами мускулистых платанов.

Еще минута и в окне поезда опять только горы – серые, посыпанные снегом, упрямые, пропускающие солнце лишь изредка. А перед глазами все еще стоит увиденная сказка, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не схватить рюкзак и не выбежать на этой станции под загадочным названием Цель-ам-Зе, но вспоминаю, что меня ждут, и обещаю себе обязательно вернуться сюда еще. Спустя три часа я в Инсбруке.

– Халло шёне, вилькомен ин Иншбрук! 4 4 Привет, красавица, добро пожаловать в Инсбрук! (тирольский диалект) – проговорил большими потрескавшимися губами парень, которого я до этого видела только на фото.

Я попыталась удержаться от смеха и совладать с разочарованием, которое явно медленно проступало на моем лице.

Эдди слабо напоминал парнишку с крохотной картинки-фотографии, спрятанной в паутине чатов. Полгода назад мои пальцы случайно собрали комбинацию латинских букв в ответ на его ровные немецкие ряды комплиментов и мы начали переписываться.

Он оказался младше меня года на два, но выглядел старше. Я представляла себе действительно мальчишку. На большом вокзале в миниатюрном Инсбруке меня встретил длиннорукий дикобраз в тирольском кожаном костюме. Над верхней губой его топорщились черные волосики, которые, похоже, лелеялись хозяином как первые, девственные, не тронутые бритвой усы.

– Пойдем, там машина.

Передо мной распахнулась дверца Мерседеса. Села, поежившись, как всякий раз, когда оказывалась в незнакомом пространстве. Эдди влез за руль, тяжело вздохнул и посмотрел исподлобья, нависающим как здешние горы, камнем взгляда. У него были темные, неопределенной формы глаза.

– Руссише музик. – Сказал Эдди внезапно, продолжая питать свои глаза моим лицом.

Я кивнула.

Заиграли «Тату». Мне вспомнился теплый водяной день, перешедший в ливневый вечер. Мы со школьной подружкой бежим вприпрыжку по аллее под теплым дождем, взявшись за руки. Бежим, смеемся, обнимаемся. По правую руку – дома, по левую – сосновый лес. В потоке встречного прозрачного, отдохнувшего от машин воздуха смешиваются запахи – терпковатый сосново-смолянистый, ядрено-травяной, затерявшийся в последнем-распоследнем теплом и дождливом дне, табачно-шоколадный, горьковатый… Какая глупость зонтики и прически, ведь мы знаем, что в один чудный день, возьмем и побреемся налысо. И не важно, будет опять идти дождь или валить снег. Нас не догонят.

Мы с Эдди въезжаем в небольшой городок, над домишками которого возвышаются горы. Смех дымится по окраинам, и от одного горящего окна к другому перелетают по скрипящему воздуху люди. Представляю, как легко им летать: после целого дня катания на лыжах ноги у них наверняка отваливаются, поэтому им не остается ничего другого как плавно переноситься из гостиниц в бары, а из баров на дискотеки.

– Сейчас мы пойдем в отель, поедим там, – говорит Эдди. Улыбка ему не к лицу, она еще больше искривляет его огромную челюсть, и от этого черные волосинки усиков упираются жесткой шерстью в нос и щекочут в ноздрях… и как он не чихает?

Заходим в трехэтажный отель. На встречу является, прихрамывая, шефиня. Круглая черноволосая женщина, ей, кажется, стоит неимоверных усилий удерживать на одной здоровой и на другой хромой ноге, такую объемистую конструкцию. Одета она в черное нарядное, с белыми комьями по бокам платье. Она приветливо улыбается, и я отвечаю на это ее движение губ.

Эдди представляет меня, она протягивает руку и с той же улыбкой спрашивает:

– Откуда ты?

– Из Украины.

– А, из Украины. Эдди, где это Украина?

– Это почти там, где Россия, фрау Шульц.

– Ах, Россия… Ужин сейчас принесут. Проходите.

Я сижу за столом в ресторане с тремя мальчишками. Один из них – дикобраз Эдди, двое других – его друзья Марко и второй Марко. Оба миловидны, черноволосы, с нежной шестнадцатилетней кожей и цепкими мальчишескими пальцами. Мы едим грибной суп, свиной шницель из тарелок величиной с крыльцо, и запиваем все это шпеци – смесью колы с фантой.