Софья Мироедова - Сегодня я рисую треугольник

Пару недель назад я начала продумывать новый заказ. Это был музыкальный лейбл – пожалуй, моя давняя мечта. Сколько бы пластинок мной не было оформлено в качестве художника, работать с лейблом было совсем другим делом. Казалось, что здесь я могла объять необъятное. Конечно, ничего лишнего – основной посыл должен был остаться лаконичным. Даже с моей любовью к минимализму я не могла отказаться от пестрой эстетики второй половины 20 века. Вопрос оставался лишь в том, чтобы сочетать простую геометрию помещения клиента с флером переливающихся музыкальных эпох. Отчего-то мне всегда нравились именно сочетания – пусть это будет вопиющим контрастом, но только контраст может оттенить и зажечь настоящую искру шедевра.

Опираясь на мраморно-серый интерьер, вполне уместным было бы разместить здесь несколько сочных, возможно даже кричащих, акцентов. Не стоило отказываться и от выставки – пусть здесь будет всего десять экспонатов, зато они будут культовыми. Можно было бы даже договориться с европейскими галереями на предоставление оригиналов музыкальных арт-ворков. Само собой, на станковый принт пилота Velvet Underground авторства Энди Уорхола пока рассчитывать не приходилось, но возможность разыскать первый пресс пластинки и пару постеров с концертов все же была.

Так, лавируя по волнам памяти и музыкального вдохновения, я стала намечать облик открытия нового лейбла. Было решено отказаться от упора на одну музыкальную эпоху, а дать отсыл сразу к нескольким: начиная с рок-н-ролла 50-х, заканчивая гранджем 90-х. Во-первых, это привлекло бы максимально широкую аудиторию, во-вторых, нам не пришлось бы притягивать за уши неизвестных талантов прошлого. Я остановилась на одной-двух личностях каждого временного среза – на этом и построила весь визуал. От пригласительных, до, собственно, выставки.

Концепция была описана и готова к старту. На этом этапе я всегда старалась передать дела своей коллеге Ж. – мастеру по переговорам. К счастью, мы понимали друг друга с полуслова, так что я могла быть спокойна за нерушимость моей исходной идеи. Но прежде, чем искать оригиналы Хокни и Лихтенштейна, нужно было обсудить все с заказчиком. Описать в мельчайших деталях, оправдать затраты и подчеркнуть сильные стороны выбранного подхода.

Как всегда я приготовилась к худшему. Не смотря на то, что при каждой встрече с владельцем лейбла мы мило беседовали за чашкой капучино, оставалась вероятность наткнуться на скрытую любовь к безвкусице или отсутствие здравого смысла.

В светлой кофейне на углу главного городского проспекта, за столиком возле окна-витрины сидел сухой, серьезный мужчина – М. Я заметила его с улицы и махнула рукой. Мужчина изменился в лице и улыбнулся, ответив кивком на мое приветствие. Ноябрьский холодный воздух уже успел заморозить мои колени, пока я шла из своей квартиры-мастерской к кондитерской, где мы условились встретиться с клиентом. Зайдя в теплое помещение, я почувствовала мягкий удар теплого воздуха, и интерьер кофейни немного поплыл, точно в жаркий день на раскаленном воздухе плавится линия горизонта.

Пока я пробиралась через суету столиков и посетителей, стальной взгляд пристально следил за каждым моим движением. Повесив на плечики пальто и подойдя к столику с видом на широкий проспект, я набралась смелости заглянуть в эти серо-голубые глаза. Действительно, мутные, но отнюдь не ледяные. Мужчина протянул мне руку в приветствии и встал со стула:

– Добрый вечер, – с неожиданно теплой улыбкой сказал М., поднимаясь.

– Добрый, хоть и насквозь ледяной! – ответила я, пряча глаза.

– Я взял на себя смелость заказать вам кофе, сейчас его принесут.

– Благодарю. Горячий кофе – это то, что нужно после осенней прогулки.

– Вам пришлось долго идти? Мне показалось, вы говорили, что живете неподалеку? – спросил он, отодвигая мой стул.

– Да, но, видимо, я оделась немного не по погоде, – сев, я подвинулась ближе к столу, как будто он мог спрятать меня от этих пристальных глаз.

– Сегодня и правда резко похолодало.

Я вынула из сумки планшет и положила его на стол перед собой.

– Ну, что ж, начнем? – я с ходу кинулась к спасительному заказу. Мне казалось, что воздух раскалился до такой степени, что обжигал мои замерзшие щеки.

– Да, конечно, – ответил он и отставил свой кофе.

М. был коротко подстрижен, с легкой небритостью, намекающей на желание отрастить бороду, одет в черный с высоким воротом свитер. Позже оказалось, что он, как и я, предпочитал этот цвет всей огромной палитре ярких оттенков. Наверное, поэтому интерьер его звукозаписывающего лейбла не отличался жизнерадостными тонами: сплошь мокрый асфальт, мраморный серый, металлический белый. На вешалке позади него висело черное пальто и серый шарф.