Ак – патр Чугашвили - Успех. Рассказы

– Забираю своё.

– Ка…какое «своё»? Это мои книги!

– Нет, мои!

Пима выхватил из тазика одну из сваленных бабкой книг, порывисто открыл первую страницу, и сунул старухе под нос, – смотри! Видишь?

На форзаце стояло Пимино факсимиле – причудливо переплетённые между собой три буквы «п». «Пим Пимыч Поповихленский».

– Поняла? Это мои книги!

Бабка продолжала сгребать в таз всё, что попалось ей под руку.

– Бабуля! Там моё факсимиле!

– А книги – мои!

Обескураженный железной логикой бабки, Пим отступил. Подумав некоторое время, он схватился за телефон, и судорожно набрал номер матери. Её сильный, уверенный голос всегда действовал на него успокаивающе. Она взяла трубку на девятом гудке (она никогда, и никуда не торопилась).

– Аллу?

– Ма, это я! Я так больше не могу, старая маразматичка меня достала, она…

– Пимуля, мальчик мой, ты взволнован! Поделай дыхательную гимнастику, десять минут, затем выпей витамины (те, которые я тебе в последний раз привезла), полежи минут пятнадцать, а затем перезвони. Мы всё устроим.

Спокойствие матери передалось Пиме, он проделал все предписанные матерью действия, чувствуя, как бесстрастие и невозмутимость наполняют его, и делают сильным и уверенным в себе. Он настолько преисполнился чувством собственной силы, что даже не стал перезванивать матери. Порывшись в шкафу, он нашёл ароматизированные палочки, привезённые матерью из Азии, красиво расставив их по комнате, Пима поджёг их, и сел медитировать. Он воображал себя властелином мира, могучим, властным, бесстрастным. Вот, он отдаёт приказ казнить десять…нет, сто тысяч человек! Ни один мускул не дрогнул на его волевом, аскетическом лице! Он велик! Тупые людишки, с их убогими страстями не могут себе вообразить, что это такое – быть владыкой всего мира! Какая это чудовищная ответственность! Какая сила требуется для этого! Переполненный ощущением собственного могущества, он величественно сел на кровать, включил масляный радиатор, и убаюканный его гудением, быстро заснул. Но…что это за посторонний звук? Кто осмеливается тревожить покой Властелина Вселенной? Показалось? Нет! Кто – то громко и беспардонно стучит в тяжёлую бронированную дверь. Пима решил не открывать, закрыл глаза и…

– Открой гад! А то дверь вышибу! Привяжу трос к дверной ручке, и дам по газам! Открывай, сука тупая!

Пима передёрнуло от отвращения – это голос инфант террибля, бля сука такая…это голос брата Фрескобальда. Накинув халат, Пим подошёл к двери, и рывком распахнул её. Фрескобальд радостно загоготал, – Пимка! Всё дрочишь тут в одиночестве! Дай я тебя обниму!

Не дожидаясь реакции Пима, брат сграбастал его, и, засунув лицом себе под мышку, стал свирепо мять своими чёрными от машинного масла ручищами. Пим вскрикнул от боли, Фрескобальд захохотал, – ты всё такой же задрот! Как твой хуёк? Вырос? На сколько миллиметров? Скоро уже без пинцета сможешь обходиться! Ха – ха– ха! Фрескобальд бесцеремонно оттолкнул брата, и шагнул внутрь квартиры. Только в этот момент Пим заметил, что брат не один. На лестничной клетке стояла маленькая, чудовищно грязная женщина. Она смотрела на Пима из – под спутанных, слипшихся волос, и напомнила ему собаку породы шнауцер – такой же злобный взгляд сквозь грязные патлы (собак, кошек, и другую шерстистую живность Пима искренне ненавидел, животные отвечали ему взаимностью).

– Это кто?

Фрескобальд удивлённо выглянул в коридор, – а! Это моя сегодняшняя жаба! Слышь, как тебя там, заходи, не стесняйся!

Пима испуганно зашептал, – ты…ты, что…собираешься здесь ночевать? С ней?

– Да мы тебе не помешаем.

– Это мне решать, а не тебе! Ты мне уже мешаешь,…который сейчас час?

– Три…или четыре…

– Три часа утра? Ты с ума сошёл!

– Да брось! Мне скоро на смену, я всхрапну часочек, а затем уйду. Если хочешь, суку оставлю тебе. Ты знаешь, что женщину надо иметь два раза в день? С вечера – чтобы хорошо спалось, и с утра – чтобы хорошо ссалось! Бха – га – га– ха!

Пим посмотрел на подругу брата, и его передёрнуло от отвращения – она быстро разделась, и без одежды оказалась ещё грязнее, чем в ней. Закрыв руками маленькие обвислые груди, она испуганно озиралась по сторонам, и чесала пальцами левой ноги икроножную мышцу правой. Пим увидел длинные чёрные ногти на её ногах, и быстро побежал в ванную, где его бурно вырвало. Подставив голову под холодную струю воды, он просидел так минут двадцать. Затем (в надежде, что брат ушёл, а может, его вообще не было, это был мираж?) он тихонечко дошёл до кухни – никого! Отлично! Стараясь ступать как можно тише, он прошёл в гостиную – пусто! Ну, осталось проверить спальню, и можно…Открытая дверь представила его взору чудовищную картину. Фрескобальд сидел (в ботинках!) на его белоснежном, с анаграммой из трёх переплетённых «п» пододеяльнике, и что – то жрал, громко чавкая, и запивая еду ликёром из горла. Увидев Пиму, он победно отсалютовал ему полупустой бутылкой – здорово! Ну и гавно ты пьёшь, параша какая – то сладкая, для девок подходит, но не для мужиков…