Радмила Ёлкина - Возмездие

– Что? – удивился я.

– Все ее органы повреждены, особенно голова. Ужасная гематома. Любой другой при таком взрыве сразу бы умер от одного только удара, который получила она. Обычно при таких ударах люди лишаются памяти.

– Нет так это и важно. Сколько времени ей понадобиться для восстановления?

– Трудно судить.

Эдгар в этот вечер уехал в больницу, где нужна была помощь солдатам. Марии до сих пор не было дома. Я сидел рядом с койкой Тани. На ее теле не было живого места, все было в ссадинах и ушибах. Голова выше глаз была перебинтована. Но даже через бинт проступала кровь. Я позвал медсестру, которая поменяла ей повязку. Когда она ушла, я взял тонкую руку Тани в свои ладони.

– Только живи, Таня, – тихо разговаривал я с ней, хотя она меня не могла слышать. – Пустяк, если ты меня не вспомнишь. Что плохого в том, чтобы начать все сначала? Вот увидишь, твоя новая жизнь станет лучше. Я позабочусь об этом. Только живи.

Так продолжалось четыре дня. Я сидел и день, и ночь рядом с Таней и разговаривал с ней, Эдгар говорил, что все будет отлично. Он использовал новейшие лекарства, которые быстро действовали. Так, например, на Тане многие синяки прошли, а рана на голове перестала кровоточить. Мария ничего не говорила на этот счет, она заходила иногда, чтобы посмотреть на меня. Я знал, что Таню оставит она здесь, пока не добьется от меня того, что ей нужно.

И вот на пятый день после комы Таня очнулась.

Я открыла глаза. Меня ослепил яркий свет лампы. Я поморгала пару раз, а потом ощутила боль по всему телу. Мне мешала на лице какая-то маска. Я попыталась убрать ее руками, которые ужасно ныли при каждом моем движении. К рукам были проведены какие-то трубочки. Это напугало меня. Я пыталась снять с себя все эти штуковины. Мне хотелось сесть, но только мне стоило чуть приподняться, как голова моя начинала сильно болеть. Еще запищали какие-то приборы. Вдруг белая комната с яркой лампой наполнилась шагами и голосами.

– Эдгар, она очнулась! – громко кто-то говорил. Для меня это было так громко, что голова моя начала болеть еще сильнее. Вдруг надо мной появились люди. Один был мужчина лет сорока с седыми волосами и в очках, а другой – парень лет восемнадцати-двадцати с голубыми глазами. Мужчина в очках щелкал пальцами у меня перед лицом, будто у меня было что-то не так со слухом или зрением. Лучше бы он как-нибудь проверил мою голову. Я хотела ему сказать об этом, но не могла даже открыть рта. Я поймала его руку и приложила к своей голове. – У нее болит голова, – сказал парень. Я посмотрела на него и слегка кивнула, чтобы было не так больно. – Сделай же что-нибудь!

– Максим. Еще хоть слово и я выставлю тебя за дверь, понятно? – только и ответил мужчина в очках. Два имени. Максим и Эдгар. Я попыталась вспомнить что-то. Но в голове моей ничего не было, я не знала их. Более того, я не знала, кто я.

– Дай ей обезболивающее.

– Слушай, врач тут я, а не ты, – плюс новая информация. Эдгар был врачом. – Обезболивающее ей ни к чему.

«Конечно, – думала я, – зачем мне обезболивающее! Подумаешь, что у меня было что-то не так с головой, а тело все было в ушибах! Я всего лишь могла умереть от боли».

– Ладно, я надеюсь на тебя, – сдался парень по имени Максим.

И он отошел в сторону, чтобы не мешаться под ногами у Эдгара, который делал мне болезненные уколы и мазал мне ушибы какой-то мазью, которая противно пахла. Потом мне меняли повязку на голове. Один этот процесс я перенесла тяжелее всего остального. Я кусала губы, чтобы не закричать от боли. Все это время я изредка издавала стоны. Потом меня приподняли и под спину положили подушку. Я полусидела на кровати с белой простынею. Уже от этого движения у меня кружилась голова. Далее мне дали попить воды, а потом принесли что-то такое, что очень вкусно пахло. У меня заурчало в животе. Это была небольшая тарелка бульона. Парень уже собирался кормить меня сам. Я посмотрела на него так, что он весь изменился в лице. Ему было некомфортно от моего взгляда. Я протянула руки, и он отдал мне тарелку в руки. Конечно, при каждом движении, они болели, но есть я могла сама. И я поела. А потом я пожалела об этом. Хорошо, что мне успели поднести таз. Меня рвало от вкусного бульона. А потом, пока два незнакомца переговаривались, я не заметила, как уснула.

На следующий день Эдгара не было. Я проснулась и увидела над собой лица девушек в белых халатах. Это были медсестры. Они проверяли какие-то приборы, потом уходили, снова приходили и что-то меняли. Все было как в тумане. Но я понимала, что не должна лежать просто так, мне нужно было уже встать. Я пошевелила сначала ногами. Они двигались, это радовало. Но проблема у меня была одна. Моя голова невыносимо ныла, когда я пыталась поднять ее. И все-таки я попыталась встать, а приборы какие-то около меня противно запищали. Я подняла свое туловище, уже сидела на койке и отцепляла от себя разные медицинские трубочки. И в этот момент зашел голубоглазый Максим, который замер в дверном проходе. Я посмотрела на него и поняла, что сейчас я снова буду лежать. Так и вышло. Он тут же позвал медсестер. Весь следующий день он сидел со мной и просто молчал.